Встречи на московских улицах - [157]

Итак, несмотря ни на какие трудности, экспедиция Ефремова выполнила свою задачу. Все её участники сохранили самые лучшие воспоминания как о её начальнике, так и о перипетиях самого маршрута. Алексей Александрович Арсеньев оставался дружен с Иваном Антоновичем до самой его смерти и бережно сохранил все материалы, связанные с прошлым. Нестор Иванович Новожилов тогда же выразил свои впечатления в следующих строчка: «Эти дни были полны поэзии дикой, героических долгих трудов. Я служил экспедиции Чарской Великой и такой вновь служить я готов».

Сам Иван Антонович на основе воспоминаний об этой экспедиции написал свои ранние приключенческие рассказы «Голец подлунный» и «Озеро горных духов». Прообразом скромного и малоразговорчивого геолога первого из них стал A. A. Арсеньев.

Отблеск давних костров Великой Чары неоднократно падал на страницы и позднейшей прозы Ефремова:

– Полгода – суровая борьба, испытание меры сил, воли, находчивости. Жизнь полная, насыщенная ощущением близости природы, со здоровым отдыхом и покоем после удачно преодолённой трудности. Но слишком медлительная для того, чтобы быть насыщенной интеллектуально и эмоционально, слишком простая, чтобы постоянно занимать энергичный мозг, жаждущий всё более широкого познания разных сторон мира. И вот другие полгода – в городе, где всё то, что было важным здесь, отходит, и геолог впитывает в себя новое в жизни, науке, искусстве, пользуясь юношеской свежестью ощущений, проветренных и очищенных первобытной жизнью исследователя. Видимо, такое двустороннее существование и есть та необходимая человеку смена деятельности, которая снова и снова заставляет его возвращаться к трудам и опасностям путешествия или узкой жизни горожанина. Переходить из одной жизни в другую, ни от чего не убегая, имея перед собою всегда перспективу этой перемены, – это большое преимущество путешественника-исследователя, которое редко понимается даже ими самими («Лезвие бритвы»).

Романтика приключений, так ярко выраженная в первых рассказах писателя, также присуща и его последующим произведениям. Сама фантастичность их сюжетов строится на твёрдых реалиях земных путешествий автора. Характерно, что, когда журналист Н. Болотов сказал Ефремову о его отходе от сюжетов, почерпнутых из жизни, к фантастике, Иван Антонович не согласился с этим:

– Вы не правы, подозревая меня в перемене курса! Фантастический элемент присутствовал и присутствует почти во всём, что я писал, пишу и, по-видимому, что буду писать. Фантастика всегда увлекала меня и увлекает всё больше и больше. Замыслы неудержимо растут, ширятся, в особенности после того, как я закончил «Туманность Андромеды». Я не открываю Америки, сказав, что фантастические произведения в основе своей должны быть реальны, верней, казаться таковыми. Думаю, в своём творчестве придерживаюсь этого правила, даже закона.

Ефремов удачно сочетал в одном лице талантливого писателя и выдающегося учёного. Вторая сторона его личности всегда играла определённую роль в разработке сюжетов художественных произведений, в построении их на каркасе реальностей. Пристрастие учёного сказалось и на его читательских интересах. Вспоминая о своих юношеских увлечениях, Иван Антонович говорил:

– По-настоящему я люблю только пять книг Жюля Верна: «Двадцать тысяч лье под водой», «Таинственный остров», «Путешествие к центру земли», «Паровой дом» и «Пятьсот миллионов бегумы». Из названных романов «Двадцать тысяч лье под водой» произвёл на меня прямо-таки оглушительное впечатление. Что касается «Путешествия к центру земли», то мне как палеонтологу этот роман особенно дорог, и я отдаю ему предпочтение перед «Плутонией» Обручева, при всём моём уважении к этому автору. Книга Жюля Верна была написана чуть ли не на столетие раньше, но в научном отношении хорошо обоснованна и от начала до конца интересна.

…Но произведения Ефремова привлекают нас не только поразительно точным воспроизведением увиденного, но в гораздо большей степени тем, насколько прозорлив оказался художник слова в своих научных предвидениях. Советские геологи нашли месторождения алмазов именно там, где происходит действие в рассказе «Алмазная трубка». Фантастическое предположение о существовании в Сибири пещеры с рисунками африканских животных и бивнями слонов воплотилось в явь с открытием Каповой пещеры в Башкирии. Подтверждена гипотеза о наличии ртути в Южной Сибири. По этому поводу писатель сказал:

– Зная геологию Алтая, я был убежден, что там будет найдено еще не одно месторождение ртути.

Характерно, что два последних предвидения писателя высказаны в рассказах, сюжетной основой которых была экспедиция к Верхней Чаре.

Будучи основоположником советской космической фантастики, писатель очень твердо стоял на родной Земле, не единожды исхоженной и изъезженной. Как мифологический Антей, он черпал свою творческую силу у Матери-Земли. С ней оказалась связанной большая часть его дум, чаяний и надежд. Именно ради нее он иногда уходил пытливой мыслью в просторы Вселенной. Но мир холодных звезд и туманностей не стал частью его души. Он лишь слегка (хотя и с триумфом) коснулся этой темы, оставив ее будущим поколениям: