Встречи на болоте - [26]

Лабиринт — это тот коридор, который видели вы с Трит. С ним происходят необъяснимые вещи: сначала выяснилось, что оболочка вообще не зафиксировала никакого прохода, когда же вы с Трит вошли внутрь, то для неё вы просто исчезли. Пролетев насквозь трёхметровую толщу, состоящую из базовой породы, оболочка оказалась в другой пещере, и тут же, вернувшись назад, нашла вас с Трит слегка не в себе, но совершенно невредимых. И никаких признаков коридора. Мы потом обыскали всё подземелье, но ничего не нашли.

Знаки, которые вы видели, были воспроизведены по воспоминаниям Трит. Мы знакомы с ними: отдельные фрагментарные их зарисовки находили наши археологи в древних храмах, и все они как-то были связаны с легендами о загадочном лабиринте.

Попытки перевести эти письмена потерпели неудачу, но в ходе этой работы стало понятно, что это не письмо для чтения, а что-то похожее на разметку.

Представь себя сидящего на месте пилота современного самолёта. Зная все буквы, много ли ты поймёшь из надписей на кнопках? А если вместо тебя там окажется древний грек, который не знает ни букв, ни что такое самолёт…? — Сол выдержал не большую паузу и спросил:

— Может быть, у тебя самого есть вопросы ко мне?

Вопросы у меня были.

— Узнав, что здесь ваша родина и что она опять пригодна для нормальной жизни, не захотите ли вы вернуться? И что тогда будет с нами? — у меня было чувство, похожее, наверно, на то, которое испытали троянцы, когда попались на одиссеев трюк с конём.

— Не беспокойся, — улыбнулся Сол, нас на Моахе всего около двухсот миллионов на всю планету, и, учитывая низкую рождаемость, перенаселение в ближайшие несколько тысяч лет нам не грозит. Так что Земля для нас скорее символ, чем что-нибудь ещё. Трудно представить себе, что кто-то из потомков американцев захочет вернуться на родину своих предков, а ведь вопрос идёт подчас лишь о нескольких поколениях, так что говорить о нас….

— А как так получилось, что никто из вашего племени не дожил до наших дней? Ведь не могли вы уйти с Земли все до единого.

— Сейчас трудно сказать, что произошло с ними. Многие скорей всего не пережили оледенения, от которого бежали наши предки, а те, кто смог выжить, растворились в человечестве, и воспоминания о них сохранились только в сказках и легендах: судя по внешнему виду и образу жизни, это народ, известный тебе как гномы.

Мало мне было инопланетян и нечистой силы: оказалось, что я запросто беседую с потомком гномов. Осталось встретить эльфов, и будет полный букет.

Но про эльфов я выспросить не успел, диск уже завис над родным капищем, и очередной НеМитька звал меня за собой.

Промежуточный финиш

Сколько в одном месте убудет, столько в другом месте прибудет.

Закон Ломоносова.

Два следующих дня я провёл в подземелье: Сол объяснил мне, как пользоваться простенькой системой рычагов открывающих и запирающих вход на лестницу под камнями капища, компьютер опять проделал какие-то манипуляции с моим организмом, а комб показал все закоулки подземного города. Всё потихоньку катилось к финишу.

Когда я, уже не чувствуя под собой ног, разлёгся в тёплом бассейне, собираясь немного отдохнуть, явился Сол и повис в воздухе напротив меня, приняв форму своего материального тела. После недавнего посещения картинной галереи мне было особенно заметно сходство между ним и виденными мной изображениями.

— Хочу вкратце рассказать тебе о наших планах, — начал он издалека.

— А почему ты думаешь, что они меня интересуют? — перебил я его. — Обещание своё я выполнил, энергия у вас есть, осталось только истратить на экологические проекты сумму, эквивалентную той, что мы заняли у государства, и мои обязанности окончены.

Тёплая водичка расслабляла, но не до такой степени, чтобы я повесил на себя ещё что-нибудь.

— Никто и не собирался тебя ни о чём просить, — Сол как будто не заметил моей демонстрации. — Просто хочу известить тебя, что из-за важности сделанных нами открытий мы оставляем здесь десантный бот, который продолжит исследования подземного города. Единственная просьба к тебе: сохранить информацию о подземелье в тайне. Мы собираемся вернуться примерно через три года, и не хотелось бы, чтобы здесь было не протолкнуться от туристов и археологов.

— Посмотрим, — неопределённо махнул я рукой, прекрасно понимая, что мой действительный ответ уже точно вычислен компьютером по мимике, жесту и другим мелким деталям, которые рассказали о моих мыслях лучше любого детектора лжи.

На самом деле мне совсем не хотелось, чтобы Веретье и Большое Болото превратились в ещё один туристический центр, лишив прибежища меня и остатков прохоровой семьи. Да и жалко было, если красивое, идеально чистое подземелье будет затоптано ногами шумного стада бездельников, слоняющихся по всему миру.

— Слушай, Сол, а почему вы не путешествуете в вашем материальном обличии? — задал я давно интересующий меня вопрос.

— Пробой не пропускает органику: в живой клетке происходят какие-то необратимые процессы: она мгновенно стареет.

— А зачем весь этот спектакль с фальшивой надписью? Вы что, испугались простого нашего чиновника?

— Не его, — Сол передал мне через комба сцену из встречи с Незнамовым и остановил изображение на шофёре и охраннике, ждущих хозяина у калитки.