Встречи господина де Брео - [20]

Г-н Эрбу не кончил своих рассуждений, потому что г-жа де Преньелэ с живостью его прервала:

— Ах, сударь, можно ли говорить с такою легкостью о событии, имевшем столь значительные последствия! Я имею в виду не эту малютку, которая через четверть часа уже извлекла из всего этого больше пользы, чем вреда, но бедного господина Ле Варлона де Вериньи! Я не хочу сказать, что приключение для него было плодотворным, раз ему он обязан спасением своей души; но очутился он в довольно досадном положении. Вдруг человек отрывается от светской среды и ведется благодатью в уединение, где он занимается самым строгим умерщвлением плоти! Все подробности этого испытания устанавливаются сестрой его, матерью Юлией-Анжеликой, и не беспокойтесь, она будет следить неукоснительно, чтобы это не была пустая формальность. Действительно, нашему другу предстоит не спокойное завершение, в благоразумном одиночестве, существования, уже очищенного тем состоянием души, которым обыкновенно диктуются подобные решения. Нет, господа, ему досталась большая и нелегкая задача возродиться и обновиться в самом себе. Кстати, не доказывает ли это обстоятельство превосходства нашей религии? Даже в подобном грешнике она сохранила достаточно сильные корни, чтобы из грязи вырос тернистый цветок покаяния. Не должно ли это заставить задуматься безбожников вроде вас и показать вам, что очерствение ваше не так застраховано, как вы полагаете, от внезапного вмешательства благодати?

— Обращайтесь к нему, маркиза, — возразил г-н Эрбу, партизан, — а не ко мне. Правда, говорят, господин де Брео вольнодумец, что очень возможно; но не находите ли вы, что он скорей похож на язычника, чем на рассудительного атеиста? Я подозреваю, скорее, что он не столько не верит в Бога, сколько почитает более тайные божества. Он любит мифологию поэтов, извлекает из лютни звуки, которые могли бы ласкать слух самого Аполлона. Не поклоняется ли он сельским и полевым демонам, наядам и нимфам, обитающим в ручьях и источниках? Не так ли, господин де Брео?

Г-н де Брео не отвечал и слегка покраснел. Он спрашивал себя, случайно ли попали слова г-на Эрбу в цель, или тот намекает на нимфу источников, которая в дни Вердюрона предстала ему столь прекрасной под чертами г-жи де Блион. Положим, г-н де Брео никому не поверял своего чувства, но он не мог удержаться и расспрашивал одних и других насчет г-жи де Блион; исподволь он собрал сведения о ее характере и привычках. Может быть, он недостаточно скрыл восхищение, которое испытывал при виде такой прелести и красоты? Но г-н Эрбу, не обращая внимания на то, что г-н де Брео покраснел и впал в задумчивость, обратился теперь к г-же де Преньелэ:

— Что касается до меня, сударыня, вы должны серьезно отказаться от мысли считать меня в числе нечестивцев, потому что я лично с закрытыми глазами принимаю все учение нашей религии. Положим, я не считаю этого за особенную заслугу. Я слишком определенно и совершенно особенным образом заинтересован в том, чтобы веровать. Хотел бы я знать, как так нет будущей жизни, и я показал бы тому, кто попытался бы доказать мне противное!

И г-н Эрбу сделал угрожающий жест воображаемому смельчаку рукой.

— Да, сударыня, — продолжал он уверенно, поглядывая блестящими и насмешливыми глазами на г-на де Брео, — да, сударыня, это так, и сознайтесь, я был бы дураком, если бы захотел, чтобы было иначе.

Г-н Эрбу помолчал и снова начал с убежденным видом:

— Вы легко поймете ход моих мыслей, если соблаговолите проследить его. От рождения, сударыня, я не был снабжен пышным гардеробом, в каком вы меня сейчас видите, и возможностью играть какую-нибудь роль. Настоящего своего положения я добился исключительно постоянным усилием и упорными стараниями. Но я не думаю на этом остановиться. Разве это все — быть богатым, хотя многие ограничиваются именно этим, что мне представляется наименьшим из того, на что рассчитывать имеет право такой человек, как я? Нет, нет! У меня есть некоторые тщеславные замыслы, осуществление которых я принимаю близко к сердцу; но, как бы искусно я за них ни брался, как бы ни старался — за успех ручаться не могу. В то же время, неудача была бы мне непереносима, потому на случай я и принял свои меры. Я пробил себе дорогу, маркиза, и был бы в отчаянии, если бы в конце этого прекрасного пути оказалась только черная дыра, где я протянулся бы недвижно и бескровно на веки вечные. Нет, черта с два! Так не должно быть. И мне, более чем кому бы то ни было, нужна другая жизнь, раз она поможет мне добиться в ней того, чего я не успею достигнуть в этой жизни.

И г-н Эрбу принял серьезный и скромный вид.

— Разумеется, сударыня, я далеко не жалуюсь на место, которое занимаю в этом свете. Оно бы вполне удовлетворило человека, ищущего только денег. Мое место доставило мне весь почет, который оно могло дать, но, тем не менее, в своем происхождении я чувствую недостаток, последствия которого ощутительны. Хотя светские люди, желающие почтить меня своим благоволением, высказывают по отношению ко мне всяческую благосклонность, им затруднительно считать меня за одного из своих. Хотя бы я прожил еще сто лет, мне бы не удалось уничтожить в их представлении эту разницу, которая им кажется значительной, насколько мне — ничтожной. В этом-то именно отношении, маркиза, Господь Бог и устраивает мои дела, и с моей стороны было бы глупо не веровать в него. Какое место более приспособлено для прекращения всех этих неравенств, о которых я вам говорил, чем его рай? Неужели вы думаете, что среди его избранников имеет какое-либо значение земное наше происхождение? Меж ними может царить лишь какое-то братское отношение, как между детьми одного общего отца. Так что в другой мир я переношу свиданье с теми, кто на этом свете жалел для меня поклона или отдавал мне его с таким видом, словно думал: «Ах, вот и почтеннейший господин Эрбу, партизан!». Пусть они торопятся здесь на земле использовать все, что им полагается. Я их жду там, в небе! Это ожидание должно в ваших глазах заверить полнейшее мое повиновение заповедям религии, религии, прибавлю я, маркиза, тем более достойной удивления, что на наше вечное блаженство и будущую жизнь она смотрит не как на личную возможность и преимущество отдельных людей, но как на достоверное достижение, которое может получить всякий, исполняющий известные обязанности, предлагаемые нам церковью, обеспечивающей нам наверняка необходимые последствия, к которым я привержен всею силою моей заинтересованности, маркиза, и упованием на осуществление заветнейшей моей мечты.