— Да, — сказала Харриет, устремив глаза на строгий и тонкий силуэт крыши Бодлианской библиотеки, проглядывающий между Шелдониан-билдинг и Кларандон-билдинг. — Я это заметила.
— Я боялся, — просто сказал он, — так как, что бы вы ни сказали в этом месте, возврата уже не будет… Но я спрашиваю вас сейчас, и, если вы скажете «нет», обещаю, что на этот раз приму ваш ответ. Харриет, вы знаете, что я люблю вас — вы выйдете за меня?
На углу Холлиуэлл мигал светофор: «Да–Нет–Ждите». Они пересекли Катт-стрит, и прежде, чем она заговорила, их поглотили тени стен Нового колледжа:
— Скажите мне одну вещь, Питер. Вы будете отчаянно несчастным, если я скажу «нет»?
— Отчаянно?.. Моя дорогая, я не буду оскорблять таким словом ни вас, ни себя. Я могу только сказать, что, если вы выйдете за меня, это даст мне огромное счастье.
Они прошли под аркой моста и вновь оказались в бледном сумраке.
— Питер!
Она остановилась, и он, вынужденный остановиться, повернулся к ней. Она положила обе руки на его мантию, вглядываясь в его лицо, пока искала то слово, которое должно было проломить последнее трудное препятствие.
Именно он нашёл для неё это слово. Жестом подчинения он обнажил голову и стоял серьёзно, держа в руке квадратную шапочку.
— Placetne, magistra?
— Placet.[121]
Проктор, проходя мимо, печально отвёл глаза и отметил про себя, что Оксфорд теряет своё достоинство. Но что он мог сделать? Если старшие члены университета позволяют себе стоять — причём в мантиях! — и неистово обниматься на Нью-Колледж-лейн прямо под окнами директора, он бессилен это предотвратить. Он чопорно разгладил белые полоски на мантии и медленно продолжил свой путь, оставаясь незамеченным.
