Встреча в пути - [3]

– Это точно, их там как собак нерезаных, – подтвердил Гейри, наливая себе вторую чашку. – На любой вкус: негры с косичками и всякие там бушмены. – И, подмигнув мне, он отхлебнул кофе, откусил от лепешки и, не переставая жевать, обратился к старухе: – А нет ли у вас тут поблизости подходящего для рыбалки озера?

– Как же, озеро Хейдарвати, – ответила старуха, занятая своими мыслями.

– Да, да, оно самое, теперь и я вспомнил. И что же, рыбка-то хорошо ловится?

– Раньше ловилась. Мои мальчики были завзятые рыболовы, но с тех пор прошло уже много лет, лодка наша совсем прохудилась, а новую смастерить Гисли уже не под силу. Мы ведь с ним остались одни на белом свете. – Она умолкла, руки ее зашевелились, но пристальный, почти не мигающий взгляд был все так же устремлен на рассохшиеся доски пола. – Мои мальчики часто приносили домой отменных лососей, – произнесла она наконец. – Уж такие они были ловкие в этом деле. Помню, всегда радовались, когда приносили мне рыбу на уху к обеду.

– Какая интересная стенка, – брякнул я, не зная, что сказать. – Только зимой в этой комнате, наверно, холодно?

– Да, в последнее время стало холодновато, – согласилась старуха. – К счастью, мой Гисли мерзнет гораздо меньше, чем я. Когда наши мальчики были живы, я спала на этой постели. А теперь вот сплю вместе с Гисли. Руки и ноги у него не так стынут, как у меня.

Она подергала себя за косичку, потом взглянула на нас с Гейри. Ее явно что-то мучило, но что это было, она, видимо, едва ли могла бы выразить.

– Может, останетесь переночевать? – внезапно спросила она. – Может, вам не обязательно так уж спешить к себе на юг?

– Нет, нет, мы непременно должны выехать отсюда засветло, иначе не доберемся до места вовремя.

– Ну хорошо, тогда я пойду, соберу вам чего-нибудь в дорогу.

Напрасно я пытался убедить ее, что продукты нам в дороге ни к чему, мои слова отскакивали от нее, как от стены.

– Нет, нет, вам непременно надо захватить чего-нибудь пожевать, у вас ведь там, в Рейкьявике, хоть шаром покати, – пробормотала старуха и ушла на кухню. Вскоре она вернулась и протянула нам узелок: бутылка молока, лепешки, каравай ржаного хлеба, кусок мяса и половина копченой овечьей головы. Мы встали и начали собираться. Гейри закурил трубку. Я откашлялся, поблагодарил старуху за гостеприимство, а под конец сунул ей в ладонь две десятикроновые бумажки.

– Деньги? – Старуха удивленно взглянула на меня, и на щеках у нее выступили красные пятна. – Этого еще не хватало, брать с людей деньги за глоток кофейной жижи!

– Ну, какие пустяки, стоит ли об этом говорить, – великодушно сказал я и жестом показал, что вопрос исчерпан.

– В жизни я ни от кого не брала денег за глоток кофе, – с обидой повторила старуха. Видно было, что она рассердилась. – Не нужно мне никаких денег, возьми их обратно. Я не собираюсь наживаться на гостях. – Она повернулась к Гейри, и взгляд ее смягчился. – Я хочу выклянчить у тебя на память одну вещичку. Ты не подаришь мне эту кругленькую коробочку? Очень уж она красивая!

Гейри протянул ей пустую жестянку из-под трубочного табака. Старуха бережно поставила ее на комод и еще немного полюбовалась с таким видом, словно теперь у нее есть все, что нужно.

Мы вышли на крыльцо. На душе у меня скребли кошки: ведь старуха засунула эти злосчастные кроны обратно мне в карман. Мало того, что мы наворовали в чужом озере рыбы, нас еще напоили-накормили и дали с собой гостинцев, а сама старуха не захотела принять от нас ничего, кроме пустой жестянки. Что ж, в этом я по крайней мере не виноват. Мы взвалили на плечи тяжелые рюкзаки и взяли с подоконника спиннинги. Старуха вышла из дому вместе с нами. Она семенила рядом, засунув левую руку глубоко за пазуху. Молчала, смотрела прямо перед собой и указывала нам дорогу. Туман ничуть не поредел, на траве приусадебной лужайки пузырились капельки воды, насквозь промокшие цветки ястребинки бессильно поникли. Где-то невдалеке громко мычали коровы, но мы их не видели.

– Сколько отсюда будет до проселочной дороги? – спросил Гейри.

– О, она совсем недалеко, – ответила старуха и вздохнула.

Она уверенно ступала по неровной каменистой тропинке, вьющейся среди кочек, – видно, знала ее не хуже, чем половицы в собственной комнате. Брови у нее были сдвинуты, руку она по-прежнему держала за пазухой.

– Мой Эйнар тоже говорил, в море-де совсем не опасно, – пробормотала она.

«Что, что?» – чуть было не спросил я, но вовремя удержался, сообразив, что это, скорей всего, относится но к нам, и заметив хмурую гримасу на лице Гейри. До самого проселка у меня не выходили из головы эти двадцать крон, которые она силком всучила мне обратно.

– Ну, вот, – сказала старуха и показала рукой на восток. – Идите по этой дороге, и вы еще засветло выберетесь на шоссе. До свиданья, храни вас бог.

– До свиданья, – ответил я. – Спасибо за проводы.

– Не за что, – тихо отозвалась она. – Напрасно вы по остались переночевать. Утром бы и вышли па рассвете. Но где уж вам. Все вы только и знаете, что торопитесь на свой юг.

Она вытащила руку из-за пазухи и протянула Гейри узорчатые шерстяные стельки для башмаков. Гейри смутился, не зная, как отнестись к такому подарку, и тогда она сама засунула стельки ему под куртку, приподнялась на цыпочки и поцеловала в щеку, все еще не сводя с него глаз. Затем повернулась и исчезла в сером предосеннем тумане,