Встреча с пришельцем - [7]

Мысли о чемодане перенесли меня в хлебосольный грузинский дом. И я придумал себе занятие: подошел к почтовому окошку, чтобы написать открытку Шота Георгиевичу.

Правая рука совсем не слушалась. Писал левой рукой. Каждая буква давалась с таким трудом, что я решил сократить текст до минимума. Вот если бы в нашей редакции приказом заставили всех сотрудников писать только левой рукой. Тогда бы редактору не пришлось все время повторять: «И когда же вы научитесь лаконичности!»

Рядом со мной солидная семейная пара составляла на обратной стороне бланка для телеграммы меню ужина, как я понял, в честь родственника, которого они пришли встречать.

— Наверное, бутылочку коньячка надо бы выставить, — не то утвердительно, не то вопросительно произнесла жена.

— Коньяку не надо, — сухо ответил муж.

— Думаешь, водку?

— Водки не надо.

— Может, ты и прав, лучше бутылочку шампанского, — согласилась жена.

И шампанского не надо.

— Хорошо, — вздохнула она, — выставим вино.

— Вина не надо, — сказал муж.

Они помолчали.

— Ты считаешь, что вечером мы где-нибудь купим пиво? — упавшим голосом спросила жена.

— Пива не надо, — ответил муж.

— А чем же ты собираешься угощать? — удивленно поинтересовалась жена. — Кофе?

— Кофе не надо.

— А что же надо?

— Чай. С соломкой.

— Ты с ума сошел! Хочешь, чтоб я от стыда сквозь землю провалилась? Своих родственников вон как встречаешь, а мои, значит…

— Вот-вот, приучил я своих. Теперь чуть что — ко мне прутся. Осталось только, чтобы и от твоих отбою не было. Нет уж, лучше раз, как ты говоришь, провалиться сквозь землю, чем потом всю жизнь страдать…

Я вышел на перрон. Мои юные троллейбусные попутчики у вагона слились в поцелуе.

— Поезд отправляется, — объявила проводница.

Но они, казалось, ничего не слышали. Я шел вдоль вагонов поезда и думал, что в ритуале проводов есть, кроме грустной торжественности, фатальная неизбежность. Как сказал поэт, встречаются, чтобы расставаться… А впрочем, иначе не были бы радостными встречи. Дальше мысли мои заработали в другом направлении: до меня вдруг донеслись запахи ресторанной кухни. Я вошел в ресторан, сел за свободный столик и развернул меню.

— Простите, возле вас место не занято?

— По-моему, ползала незанятых мест, — кивнул я на свободные столики.

— Извините, — сказал мужчина в красном свитере, садясь возле меня, — я еду из дома отдыха, поэтому так привык есть в обществе, что в одиночестве не могу даже стакан кефира выпить.

Очевидно, этот человек был из тех, для кого главное в жизни — иметь собеседника. Все равно какого — хоть глухонемого.

— Может, котлету заказать с кашей? Как вы считаете? — обратился он ко мне.

— А чего ж, можно и котлету с кашей.

— Нет, лучше шницель.

— Можно и шницель.

— Или печенку с картошкой? Нет, лучше возьму сардельки! — наконец принял он решение. — А не знаете, они свежие?

— Это уж у официанта спрашивайте, — посоветовал я ему.

— Разве они скажут! Правда, один попался мне в кафе в прошлом году. Что ни заказываю — кривится, будто пирамидон разжевывает. Я его прощу салат принести, а он головой качает и говорит многозначительно: «Не советую — капуста». Я его про биточки спрашиваю, он мне на ухо шепчет: «Не берите — хлеб». Я вареники заказываю, он скептически ухмыляется и говорит: «Сплошное тесто». — «А куда же мясо делось?» — спрашиваю. Он мне и выложил чистосердечно: мол, мясо повар забрал, а жиры и разные другие компоненты тоже налево пошли. «Хорошо, — говорю, — тогда хоть кофе давайте с пирожным». А он, оглянувшись, шепотом сознался: «Пирожные как камень, а кофе — вода, только подкрашенная»…

— Ужас какой! — не выдержал я.

— Вот и я ужаснулся и на следующий день привел торгинспекцию. Оказалось, что официант все навыдумывал. Просто он в тот вечер домой спешил…

Официантка взяла заказ, заверив, что все будет вкусным и свежим.

— Знаете, понятия «свежий» и «вкусный» довольно относительны, — вздохнул мужчина. — Я вот недавно видел, как один попросил в буфете котлету с витрины. Не выдержал, подхожу, спрашиваю: «Что, не повезло в любви?» Он пожимает плечами. «А, — говорю, — ясно: на работе неприятности?» Он качает головой. «Разочаровались в друзьях?» Он хмыкнул. «Тогда не понимаю: вот так ни с того ни с сего прощаться с жизнью, не видеть больше неба, солнца, улыбок?» — «Неужели я похож на самоубийцу?» — удивился он. «А чем же объяснить, что вы просите котлету с витрины? Она ведь в лучшем случае позавчерашняя». — «Ах, вот вы о чем! — наконец дошло до него. — Дело в том, — отвечает, — что я часто бываю в командировках. И так привык питаться в привокзальных буфетах, что мне от свежей пищи может просто стать плохо…»

Нам принесли ужин. Красноречие моего соседа было неиссякаемым. Он работал языком и вилкой синхронно.

— Я вам советую, если будете иметь возможность, обязательно побывайте в этом доме отдыха. Я вначале, скажу откровенно, хотел бежать. Даже зубную щетку упаковал. А потом решил — останусь. Назло им всем. Пока привык к рыбным фрикаделькам с макаронами, на три килограмма похудел. А со временем привык. Даже от шуток массовика-затейника меня перестало в дрожь бросать…

— А говорите, что было хорошо, — воспользовавшись паузой, вставил я.