Встреча навсегда - [12]

А когда поехал в Новосибирск на сессию, забрал их с собой — больше двух десятков. Правда, были и такие, которые явно никуда не годились. Но решили — пусть все что есть покажет, как и просила знаменитая в то время поэтесса.

Занялась этими стихами Е. К. после того, как уехал Сергей. Все подробно прорецензировала, разобрала каждый даже негодный стишок, объясняя все недостатки. Эту рецензию мы вскоре от нее получили (она до сих пор сохранилась).

И я не могла не написать Е. К. ответ с благодарностью. Потом получила от нее очень теплое письмо. Она хвалила и содержание полученного письма, и слог, и грамотность, и мою «сильную и мудрую» поддержку Сергею.

Вот так заочно познакомились мы с Е. К. Стюарт. И так до самого конца ее жизни мы переписывались с ней без перерыва — около тридцати лет. А с дочкой ее, Ниной, названной нашей сестрой, я переписываюсь, а чаще перезваниваюсь и сейчас.

Из той первой кучи стихов Е. К. выбрала около десятка наиболее оригинальных, сама еще кое–где исправила и… сразу отдала их для детской книжки в Новосибирское издательство. Назвали ее по лучшему стихотворению — «Эх, возьми меня, пилот!.. И книга без промедления вышла в том же 1956 году.

Получили первые авторские экземпляры и первый гонорар. Впоследствии вышло у нас немало книг разных жанров, но никогда мы не получали такой радости и духовного удовлетворения, как от этой первой Сережиной книжечки. Я поняла, что он встает на литературный путь.

Сергей уже вел в школе уроки географии. Вышедшая книга вызвала в деревне такой переполох (в хорошем смысле), столько было толков и разговоров — впервые в школе появился «живой писатель»(!). К моему удивлению, Сергей принимал это как должное и особой скромностью не страдал. Часто после занятий читал в классах свои стихи, не отказывался от выступлений в соседней школе, в клубе (ведь в душе он оставался артистом). Иногда забывал придерживаться заведенной в школе строгой «иерархии», что директору, разумеется, не нравилось, — они не поладили между собой. Работать в этой школе Сергей уже не мог и не хотел.

С этого времени у него одна за другой пошли детские книжки со стихами. Сразу за первой вышла в 1957 году «Сосчитай–ка — угадай–ка!», в 1958 году — «Кляксы у плаксы», в 1960‑м — «Зарницы», в этом же году еще — «Что у кого в руках…».

Оставлю некоторые события, последовавшие за этим. Павел Ефимович (отец) стал настоятельно звать нас в родной совхоз — Сосновку: «Где прошла ваша свадьба и где родился и подрос первый ребенок», — напоминал он. Советовал «осесть на одном месте — своим домом, усадьбой…».

И мы приехали в совхоз, где все и все нам было знакомо, купили небольшой дом с усадьбой. Отец предложил построить на этой усадьбе большой хороший дом. Мы согласились, я сама сделала чертеж — «проект» дома (расположение комнат, окон, печей). С помощью отца дом был построен быстро, меньше чем за год. Строили профессиональные плотники. Руководил основными работами Павел Ефимович — он был инженер по строительству и главный прораб совхоза.

У нас с работой тоже было все нормально. Мне снова (по ходатайству директора совхоза) дали ставку санинспектора, так как в последнее время там не было медицинского надзора за продуктовыми складами, столовой и т. д., и директор, естественно, беспокоился.

Сережа с начала учебного года получил в школе несколько часов географии. К тому же город был совсем близко и ему удобно было ездить на сессии. Он кончил уже четвертый курс. Все эти годы я постоянно помогала ему — и с контрольными работами, и чтоб вовремя они были отправлены. Сергей очень несобранный, да еще прямо «запоем» стал писать стихи — забывал обо всем на свете.

В этом же году я наконец увиделась с Е. К. Стюарт. Мы уже года два переписывались. Но приехать к ней я из–за занятости не могла, да и жили мы далеко.

Теперь она сама решила встретиться с нами на вокзале: «Вот уж теперь вы от меня никуда не денетесь!..» — шутила она по телефону. Мы с Сережей ездили к моим родителям за детьми (они жили у них, пока мы переезжали). И сейчас возвращались с ними обратно.

Когда мы подходили, Елизавета Константиновна уже стояла, ждала нас. Я очень волновалась — не знала, как и что говорить.

А она опередила меня и воскликнула:

— Вот они, какие хорошие!.. — и расцеловала детей и меня. — А я тоже ведь волновалась… — сказала она, чтобы поменьше я смущалась.

Потом, от души рассмеявшись, проговорила:

— Ну вот, теперь все понятно!.. Пока не увидела Галю с детьми, считала, что Мосияш — пещерный человек. Теперь думаю: наверное, Галя не захотела бы жить с пещерным человеком, — опять пошутила она, взглянув вопросительно. — Значит, Мосияш в какой–то степени реабилитируется…

Я, тоже смеясь, ответила, что он от стеснения делается таким «пещерным», а вообще — терпимо…

Сергей в это время стоял и великодушно и снисходительно молчал, пусть, дескать, женщины поговорят в свое удовольствие — на своем особом наречии…

Е. К. была небольшого роста, с живыми темно–синими глазами и темнокаштановыми волнистыми волосами, с короткой стрижкой. Очень энергичная и разговорчивая. И все время старалась, чтобы мы чувствовали себя с ней посвободнее, не были скованными.