Встреча на Прайле - [17]

— Естественно, — авторитетно заявил доктор Блейн. — Тут совершенно очевидно необходима модель номер три. Ну как же: створчатые крылья, примитивный планер, о котором вы говорили, разведение цветов… Это безусловно Огилви номер три.

— Ну, я‑то этого не знала, доктор Блейн. Да если бы и знала, едва ли толку было больше. Глубокие познания в Огилви — слишком большая роскошь для бедной женщины‑биолога. В любом случае, после того как контакт сорвался — или так и не начался, — эта тварь совершенно перестала обращать на меня внимание и собралась улетать с нагруженным планером. Я выстрелила в нее ультразвуком — конечно, самым маломощным, — оставила лежать внизу и пришла спросить совета у доктора Ибн Юссуфа: как построить клетку, которая позволит нам держать существо на корабле так, чтобы оно не умерло от отравления кислородом.

— Вы, должно быть, потратили чертову прорву контраурана, Хелена! Я вижу, что у вас тут достаточно сложный контроль за температурой и давлением, а еще высокочастотные увлажнители и вставные контакты. Да и система громкой связи жрет массу энергии.

— Это действительно уменьшит наш запас контраурана до весьма опасного предела, Донелли, — со стоном приподнявшись на койке, вмешался в разговор доктор Ибн Юссуф. — Но мы решили, что в создавшихся обстоятельствах такой расход оправдан. Наша единственная надежда — получить помощь от обитателей этой планеты, а мы можем рассчитывать на нее только в том случае, если нам удастся задержать их достаточно долго, чтобы объяснить наше положение и наши нужды.

— В этом что‑то есть, — признал Донелли. — Надо было и мне постараться — приволочь одного из тех, на кого мы нарвались. Впрочем, едва ли от этого было бы много пользы, судя по тому, как они действовали. Надеюсь, вам больше повезет с этой птичкой. Отнеситесь к нему… к ней… в общем, к этому существу с любовью, потому что оно… он… она — наш последний шанс.

Затем они с Блейном рассказали Хелене о подземных обитателях.

— Жаль, что меня с вами не было, — воскликнула она. — Подумать только! Две варварские цивилизации на планете — одна на поверхности, другая под землей — развиваются в полном неведении одна о другой! Ведь обитатели подземных нор ничего не знают о птицах! Я права, доктор Блейн?

— Абсолютно ничего. Они даже отказываются обсуждать этот вопрос. Жизнь на поверхности совершенно чужда им. Их агорафобия — боязнь открытых пространств — возможно, объясняет их нежелание проводить нас в пещеру или к выходу из туннеля. Агорафобия — хм‑м‑м‑м. Тогда эти крылатые твари, возможно, страдают клаустрофобией! Это была бы просто катастрофа! Впрочем, через секунду мы все узнаем. Существо открывает глаза. Где тут устройство, связанное с громкоговорителем?

Хелена уверенно подошла к микрофону и повернула рычажок настройки на несколько делений.

— Возможно, вы правильно угадали модель Огилви, доктор, но для того, чтобы подобрать наилучшую для него звуковую частоту, нужен биолог!

Когда Блейн для пробы издал в микрофон ряд гудящих и жужжащих звуков, создание в прозрачной клетке распахнуло крылья и продемонстрировало ярко‑красную окраску своего небольшого тела. Оно подползло к громкоговорителю и широко раскрыло рот, щель которого располагалась не горизонтально, а вертикально. Когда пленник проявлял явный интерес, его крылья медленно постукивали и в их складках появлялись желтые полоски. Два щупальца под челюстью утратили неподвижность и затрепетали во все возрастающем возбуждении.

Переговоры заняли немало времени. Донелли подошел к телесканеру и повернулся лицом к доктору Дугласу ибн Юссуфу.

— Предположим, этот парень согласится нам помочь. Где мы должны посоветовать ему искать контрауран?

Химик лег на спину и задумался.

— Вы знакомы с теорией Квентина о происхождении нашей Галактики? Ну, о том, что поначалу существовали две огромные звезды — земная и контраземная? Затем они столкнулись, а сила взрыва расколола сам космос и наполнила его земными и контраземными частицами, энергия которых деформировала материю и создала новую Галактику. По теории Квентина, возникшая в результате Галактика состоит из земных звезд, до которых периодически долетают контраземные частицы и превращают их в новые звезды. Единственным исключением является контрауран — элемент, противоположный последнему в нормальной периодической системе элементов, который не взрывается, пока он изолирован от тяжелых элементов, расположенных рядом с его оппонентом в таблице. Следовательно, во фтористой атмосфере, с почвой, состоящей из бромистых соединений и…

— Послушайте, док, — устало перебил его Донелли. — Я проходил это в школе много лет назад. Дальше вы начнете рассказывать мне, что в силу своего взрывчатого контраземного характера он в тысячу раз мощнее, чем обычное атомное горючее. Почему так происходит, что вы, ученые, даже в таких чрезвычайных обстоятельствах, как сейчас, должны обсудить всю историю Вселенной, прежде чем дать парню ответ на простой вопрос?

— Извини, сынок. Даже в ситуации смертельной опасности трудно расстаться с выработанными в течение всей жизни академическими привычками. Твое преимущество в том и состоит, что ты привык принимать решение и действовать в доли секунд, тогда как мы тщательно исследуем проблему и лишь после этого пытаемся построить гипотезу. Видишь ли, наука — это дисциплина, порождающая осторожность, и… Ну хорошо. Я не стану влезать в обсуждение научных подходов к делу. Где стали бы вы искать контрауран на планете, которая явно его содержит? Я бы сказал, близко к поверхности, где в изобилии залегают более легкие элементы. Вы ведь уже нашли какое‑то его количество в пещере на этом острове? Это показывает, что взрывом его выбросило на поверхность, то есть на единственное место, где он мог существовать, когда планета была в стадии формирования. Если здесь имеется еще какое‑то количество контраурана, то должны найтись пещеры, аналогичные этой.