Я ощущаю прилив тепла к голове. Лицо еврейчика начинает мне казаться смутно знакомым.
«Как же мне не помнить? Я храню этот адрес, как самую драгоценную награду изо всех, какие я получал в моей жизни». — «Ara! Так, может быть, вы не позабыли, товарищ, что в делегации было ровно семь делегатов? Два русских, два поляка и три еврея». — «Помню и никогда не забуду». — «Так третий еврейчик — это был я. Только я не сказал ни одного слова и стоял сзади». И, повернувшись к председателю, закончил важно: «Больше вопросов не имею».
Суд пошел совещаться. Меня конвойные вывели в другую, в пустую комнату. Я начал оттаивать… А вдруг Божья милость?..
Потом позвали. Я вошел вместе с конвойными.
«Ввиду недостатка улик (и еще чего-то), направить дело к доследованию. Подсудимого отправить в Дерябинскую тюрьму».
Я тонул. Еще вздох — и захлебнусь. И вдруг чья-то рука вытащила меня на воздух. Дерябинская — да ведь это рай! Выходя, я обернулся назад. Мой еврейчик, весь сморщившись, подмигивал мне одним глазом с непередаваемо хитрым выражением.
Ну вот, видите: остался жив и беседую с вами.
* * *
Да, в этом рассказе были и чудо случая, и благодарная память сердца.
Впервые — Русская газета (Еженедельная, затем ежедневная газета. Париж. 1923–1924). 1925. 19 апреля. № 304.
…со старинным знакомым, бывшим (?) сенатором Л. — О Любимове Дмитрии Николаевиче см. примеч. к рассказу «Розовая жемчужина» в наст. изд.
…разговор с его свойственницей, издательницей журнала «Мир Божий» Давыдовой. — Давыдова (Горжанская) Александра Аркадьевна (1849–1902) — мачеха первой жены Куприна М. К. Иорданской-Куприной.
…кровавый Кишиневский погром… — Один из крупнейших еврейских погромов в истории России (1903).
О. Фигурнова
