Встреча - [20]

Сразу нападать на рептилию мы не решились. У черепахи твердый не только панцирь, но и чешуя. И нашими ножичками мы ее даже не поцарапаем. Остается рот, глаза и задница. Через задницу мы ее не убьем, только разозлим. Через рот тоже не вариант. Открывает она его только перед тем, как укусить или откусить. Нет убить-то через рот мы ее сможем. Объяснить потом, как мы это сделали, не сможем. Такую скорость люди развивать не способны. Остаются только глаза. Но опять же. Глаза у черепахи находятся по бокам головы. И при малейшей опасности она ее прячет. А чтобы убить рептилию надо пронзить мозг. И это значит, что удар должен быть нанесен снизу вверх.

Немного поразмыслив, мы решили сначала поймать хотя бы пару ящериц. Нарезать их на куски и подавать кусочки черепахе на конце копья, сделанного из шеста и ножа, привязанного к нему. Так мы дадим черепахе привыкнуть к копью. И она перестанет его бояться. А затем с двух сторон воткнем ей эти копья в глаза, проткнув мозг.

Так мы и поступили. Черепаха, только завидев нас, спряталась в панцирь. Спереди торчали только передние лапы, голову она втянула внутрь, но мы могли ее видеть, и у нас была возможность поднести к ней кусочек мяса. Что мы и сделали. Сначала черепаха никак не реагировала. Потом чуть-чуть выдвинула морду, но так что она не вышла за границы панциря. Быстро схватила мясо и опять спряталась.

— Так, дело пошло, — обрадовался Лихт. — Теперь давай я.

Лихт поднес мясо к морде черепахи на уже большее расстояние. Черепаха думала дольше, но все же схватила кусок. Следующий кусок был уже от меня и снова чуть подальше. Черепахе пришлось выдвинуть морду уже за границы панциря. Мы так и продолжали ее кормить небольшими кусочками до тех пор, пока она не привыкла к копьям и не стала за ними идти. Затем, улучив момент, когда черепаха стянула с копья очередной кусок ящерицы и, начав его пережевывать, мы воткнули копья снизу в глаза рептилии, пронзив ей мозг. Она, наверное, даже понять ничего не успела.

Выковыривание пустынной черепахи из панциря — та еще морока. Во-первых, она весит очень много, во-вторых, это все делается в условиях пустыни, где много песка, который забивается, куда только может. А добивает то, что вокруг почти нет воды, где можно потом обмыться. В общем, к ночи мы кое-как закончили. Помимо стоимости панциря, у этой черепахи есть еще один плюс: ее мясо, обжаренное в ее же крови с добавлением некоторых трав — это просто невероятно вкусно. Это блюдо считается дорогущим деликатесом даже для дворян. По той причине, что эту черепаху трудно найти и еще труднее доставить к месту трапезы, даже с учетом того, что поймать их легко.

Наши труды были вознаграждены. Мы с аппетитом смотрели на куски нежнейшего мяса в соусе, основой которого являлась кровь черепахи. Ароматный дымок поднимался вверх, а от запаха этого блюда можно было захлебнуться слюной. Жутко хотелось накинуться на него, и проглотить, не жуя, но мы помним, как наш наставник учил нас постоянно сдерживать себя. Дворяне не жрут еду, они ее едят — медленно и тщательно пережевывая, какими бы голодными они при этом не были. Это — правила придворного этикета, и нам нужно уметь вести себя соответственно.

Я взял вилку, нанизал на нее аппетитный кусочек нежнейшего мяса и положил его себе в рот так, как это надлежало делать по этикету. Вкус тут же растекся у меня во рту. От удовольствия я мог бы прикусить язык, если бы двигал бы челюстями достаточно быстро, но я делал это медленно, тщательно пережевывая нежнейший кусочек. Честно говоря, мясо было настолько нежным, что его можно было бы жевать и деснами.

Я посмотрел на брата. Тот ел точно так же, как и я, так, как положено это делать по придворному этикету, но он еще позволил себе закрыть глаза. Это не возбранялось. Подобное поведение воспринималось окружающими, как наивысшая похвала повару. Прикрыть глаза можно, но вот жмурить их, или мычать при этом, считается признаками дурного тона. Поэтому мы не позволяли себе лишнего. Попрактиковаться подобным образом удается крайне редко. И для нас это действительно серьезное испытание. Вы даже не представляете себе, как хочется откинуть вилку, взять ложку и раз за разом запихивать себе в рот большие куски нежнейшего мяса, которое так и тает во рту.

В этот вечер мы наелись впрок. На завтрак осталось и даже на обед. Дальше мы ели мясо черепахи, обсыпанное порошком из пустынных колючек. Вкус был намного хуже, но нам настроения это не испортило. Не испортило нам настроение даже то, что весил этот панцирь невероятно много. Нет, для нас это был небольшой вес. Любой из нас мог поднять этот панцирь на вытянутых руках над головой и вприпрыжку добежать до дома. Но нас могли случайно увидеть. Поэтому мы старательно волокли за собой на веревке эту драгоценность, когда поднимались на дюну. И съезжали на нем, если надо было спуститься. Когда мы вышли к горам, то просто волокли за собой панцирь.

Мы переживали, что по пути нам встретятся путники, которые захотят завладеть нашим сокровищем, но все обошлось. Нам никто не повстречался, и мы благополучно добрались до катакомб. Пришлось даже немного задержаться, потому что, по мнению других, два обычных человеческих юноши не могли двигаться достаточно быстро, волоча по земле тяжеленный панцирь.