Встан(в)ь перед Христом и убей любовь - [14]
— Как ты можешь поступать так со мной! — пустилась в слезы Холт.
— А вот так и могу! — заорал я на нее. — К тому же мы знакомы всего лишь несколько дней. Разве я тебе что-то обещал?
— Ты врешь! — завывала Ванесса, сознание которой уже полностью подчинилось заложенной в него программе. — Мы познакомились больше двух лет тому назад!
— Так ты убираешься или нет? — спросил я.
— Нет! — завизжала Холт.
— В таком случае, — прошипел я, — я отправляюсь к себе на квартиру в Гринвич. Можешь оставаться пока, но советую тебе не дожидаться, пока я вернусь.
Я накинул куртку и вышел. До Гринвича я решил взять такси: нервы мои не вынесли бы поездки в общественным транспорте. С тех пор, как я последний раз побывал на квартире, кто-то сделал там ремонт. Очевидно, спецслужбы не жалели денег, когда речь шла об экспериментах по контролю над сознанием. Политический активист, который проживал здесь раньше, явно был мелкой пешкой — принадлежавшие ему книги по анархизму и наволочки от подушек исчезли. Теперь квартира была хорошо обставлена и битком набита всяческой оккультной параферналией. Эдвард Келли явно вел всю свою деятельность из этой норы. Я открыл бутылку импортного пива, найденную в холодильнике, уселся и стал перечитывать "Наука и здравый разум" Альфреда Коржибского.
Через некоторое время кто-то позвонил в дверь. Я прихватил в холодильнике еще пару бутылок пива и решил отправиться прогуляться. Дверь я запер за собой, чтобы Ванесса не смогла вернуться в квартиру. Взяв Холт за руку, я повел ее по Крик-Роуд. Когда мы очутились на мосту через Дептфорд Крик, откуда открывается на север чудесный вид на Темзу и Собачий Остров, Ванесса попыталась что-то сказать, но я приложил палец к губам и она замолчала. Шум уличного движения раздражал меня, и я свернул на боковую улицу Стоуэдж. Здесь было тихо: нас окружали безлюдные ночью корпуса промышленных предприятий.
На углу Дептфорд Грин мы очутились перед церковью Святого Николая, на кладбище которой обрел последний покой драматург и маг Кристофер Марло. Вершины колонны с обеих сторон арки украшены черепами и скрещенными костями, и мы остановились, чтобы лучше рассмотреть эти могущественные амулеты. Дойдя до конца Дептфорд Грин, мы повернули налево на Бортвик-стрит, и полюбовались там величественной промышленной зоной, окаймляющей Темзу. Наконец, мы направили свои шаги по проезду, ведущему к входу на верфь Пэйна. Был отлив, так что ступени большинства лестниц, спускавшихся к Темзе, оказались скользкими и покрытыми густым слоем речной тины. Мы сели наверху одной из лестниц, и я обнял Ванессу за плечи. В небе висела яркая луна, но видеть Королевскую Военно-Морскую Верфь нам мешала возвышавшаяся слева от нас стена.
Я открыл пиво и протянул одну бутылку Ванессе. Она отхлебнула пойло, а затем принялась баловаться с длинной, тонкой и очень свободной юбкой, которую она носила. Я тоже сделал глоток и стал смотреть на другой берег Темзы, занятый строениями верфи Кэнари. Вокруг царила тишина, не нарушаемая ничем, кроме журчания скользившей мимо нас реки. Я посмотрел на Холт, которая к тому времени задрала юбку так, что она свисала с обеих сторон от ее бедер, оставляя открытым обнаженное лоно (Ванесса не надела на этот раз трусики) и увидел, как оно влажно блестит в лучах полной луны. Я поднял глаза, и Ванесса тут же впилась своими губами в мои. Пока мы целовались, я повернулся и, как и задумывал, оказался сверху на Холт — великолепный пример действия симпатической магии. Через какое-то мгновение мои джинсы уже болтались у меня возле щиколоток, а Ванесса взяла мой член в руку и направила его в сочащееся слизью влагалище.
Мы находились на самом верху лестницы, так что, когда Холт откинулась на спину, она легла на мостовую набережной, упираясь ногами в ступеньку лестницы. Я надежно пристроил свои колени на другой ступеньке и принялся обрабатывать членом Ванессину дыру. Я старался на совесть, скользя всем телом вдоль живота Ванессы, так, чтобы не только погружаться во влагалище, но и возбуждать ее клитор, что было весьма непросто в нашем положении. Но, видимо, я все делал правильно, поскольку Холт стонала как при оргазме, нарушая своими криками ночной покой. Мы еблись в таком духе минут десять или пятнадцать, причем я нарочно сдерживал себя, вместо того, чтобы поддаться неукротимому потоку желания. Я не хотел кончать внутрь Ванессы, поэтому я вытащил член и встал. Холт села и, взяв мой инструмент в рот, сосала его до тех пор, пока я не почувствовал, как все мое тело сначала напряглось, а затем обмякло. Это был лучший оргазм, который я испытал после возвращения из США.
Я схватил мою бутылку, выпрямился во весь рост и, по-прежнему со спущенными брюками, отхлебнул пива. Затем я прислонился к одной из двух невысоких стенок, отгораживавших вход на лестницу, и стал смотреть, как блестит мой влажный член под луной. Я был доволен собой, я чувствовал, как какая-то часть моего подсознания пытается превратить меня в Филиппа, но я уже научился бороться с программой, введенной в мое сознание. Я хотел быть Эдвардом, и та часть меня, которая этого хотела, была сильнее и знала, как противостоять конспираторам от психиатрии, которые пытались превратить меня в робота с дистанционным управлением.
Банда социально амбициозных скинхедов устраивает беспорядки в лондонском арт-мире, интригами провоцируя возрождение и жестокую гибель эфемерного авангардного арт-движения. Потакая массовому читателю, «Медленная Смерть» использует непристойности, чёрный юмор и повторения во имя иронической деконструкции. Животный секс всегда нагляден, а традиционные представления о литературном вкусе и глубине отброшены ради греховной эстетики, вдохновлённой столь разными авторами, как Гомер, де Сад, Клаус Тевеляйт и культовый писатель семидесятых Ричард Аллен.
Многослойный и провокационный портрет контркультуры 60‑х, увиденный глазами девочки по вызову Джилли О'Салливан и воссозданный на основе подлинных дневников матери самого автора. Загубленная любовь рисует «эволюцию» Джилли, начинавшей в качестве 16-летней официантки в джентльменском клубе лондонского Сохо, прямиком до флирта с активистами Чёрных Пантер и тусовок с типажами вроде Алекса Трокки, Брайана Джонса и Джона Леннона в злачном антураже наркотического угара хиппи-коммуны Ноттинг-Хилл. Это история о том, что стало с детьми цветов после того, как вечеринка закончилась.
Стюарт Хоум – автор нескольких романов и культурологических работ. Среди них «Вызывающая Поза», «Без Жалости», «Манифесты Неоиста/Документы Арт-Забастовки». Его романы «Медленная Смерть», «Предстань Перед Христом и Убийственная Любовь», а также отредактированные им сборники «Захватчики Сознания: Читатель в Психологической Войне», «Культурный Саботаж и Симптоматический Терроризм» также вышли в издательстве Serpent's Tail. Хоум живет в Лондоне. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Книга содержит ненормативную лексику и не предназначена для несовершеннолетних.
Лондон — город закона и преступлений, город Джека Потрошителя и Шерлока Холмса. Лондонские истории вытекают из стен, просачиваются сквозь них, идут вверх по канализационным трубам, туннелям метро и выходят наружу через мостовые. Они петляют, пробираясь по извилистым переулкам, которые появились задолго до того, как была изобретена система упорядоченного планирования. Они шепчут свои секреты на рыночных площадях, где говорят на всех языках мира, где торгуют всем — от фруктов и овощей до детских жизней. Они дрейфуют ночами по течению старой Темзы, медленно поднимаются вверх из храмов коммерции, проходят по залам Парламента, по соборам, заложенным древними королями, по туннелям, прокопанным инженерами викторианской эпохи.
Стюарт Хоум (род. в 1962 г.) — автор нескольких культовых романов и культурологических работ — давно уже перерос рамки лондонского литературного андеграунда, радикального искусства и политической сцены, став таким же знаковым явлением, как и Хантер Томпсон или Уильям Берроуз. Он остался одним из немногих, кто сохранил в себе «дикий дух конца семидесятых», эпохи панк-рока, и остался верен ему в последующие годы. Аутодидактический скинхед, арттеррорист, знаменитый медиа-прэнкстер контркультуры, основатель плагиатизма, классик панк-фикшн — все эти ярлыки, приклеенные Хоуму журналистами, не дают о нем полного представления.
Герои романа путешествуют во времени из современного восточного Лондона в криминальные трущобы эры Джека Потрошителя. Алхимия, магические трансформации, психогеографические изыскания и проституция, вампиризм, каннибализм, некромантия — темы этого экспериментального романа, построенного и соответствии с концепцией постмодернистского анти-нарратива. В этом произведении также раскрывается истинная сущность Джека Потрошителя.
Скарлетт Кингстон учится в старших классах, много читает и мечтает найти настоящих друзей. Но большинство одноклассников из Беверли-Хиллз сторонится ее, считая чудачкой. Ее жизнь круто меняется после знакомства с новыми учениками – Крисом и Скоттом. Неожиданно для всех красавчики обращают внимание именно на девушку-изгоя. Но может ли она доверять им? И кого выбрать? Крис такой добрый и светлый… Скотт же, напротив, темный, грубый и резкий. Они – инь и ян, свет и тьма, ангел и демон. Но ведь ангелов и демонов не существует.
И отвечал сатана Господу и сказал: разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли кругом оградил его и дом его, и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле; Но простри руку Твою и коснись всего, что у него, — благословит ли он Тебя? Иов. 1: 9—11.
Все подростки похожи: любят, страдают, учатся, ищут себя и пытаются понять кто они. Эта книга о четырёх подругах. Об их юности. О том, как они теряли и находили, как влюблялись и влюбляли. Первая любовь, бессонные ночи — все, с чем ассоциируется подростковая жизнь. Но почему же они были несчастны, если у них было все?
Как быть, если судьба, в лице бога Насмешника, забросила тебя на далекую планету, даровав единственный способ самозащиты — оборотничество. Как выжить? Как вернуться на Землю? И надо ли возвращаться? Эти вопросы предстоит решить девятнадцатилетней Кире, которая способна перевоплощаться в Волчицу. А времени на поиск ответов у неё всего год. Год Волчицы на планете Лилея — это не только борьба за выживание, но и поиск смысла жизни, своего места в ней, обретение настоящих друзей и любви.
«Диалог и другие истории» — это сборник рассказов о людях, которые живут среди нас и, как у каждого из нас, их истории — уникальны. Они мечтают, переживают, любят, страдают. Они ставят цели и достигают их. Они ошибаются и терпят поражения. Они — живут.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.