Вспомнить, нельзя забыть - [27]

Шрифт
Интервал

Но отблеск вражеских мечей
И до сих пор я ненавижу!
Злой ветер с четырех сторон!
Я от нее в слезах бежала
И вдруг протяжный жуткий стон…
Родная Русь моя стонала…
И распростертая Она
Лежала средь дорожной пыли…
Насилью злому отдана,
Покинутая всеми… Ты ли?
В последний раз, над ней склонясь,
Я целовала Ее раны…
Смешались с кровью гной и грязь…
И правда светлая с обманом!
Но раздались во тьме шаги.
Шли те… проклятые и злые!
Бессильны мы…Кругом враги!
И прочь ушла я от России…
На тяжесть доли не ропщу,
Покорна воле Божьей буду…
Но никогда я не прощу!
И никогда я не забуду!

НОЧИ СЛЕЗНЫЕ…

Ночью снятся мне скорбные тени,
Просыпаюсь и с верой молюсь,
В темной комнате на колени
На холодный пол становлюсь
Вспоминаю имена убитых,
О покое их вечном молюсь,
Плачу о надеждах разбитых
И скорблю за несчастную Русь.
От расстрелов и голода, Боже!
Близких моих избавь!
Юношей, девушек Русских
На путь истины направь.
И если в книге небесной
Начертан рукою судьбы
Для близких моих путь крестный,
Дорога кровавой борьбы,
Тогда помоги мне, Боже,
В ряды с ними вместе встать
И мученический венец тоже
С ними вместе принять!
27 сентября 1925 г.

ЗА КРОВЬ ЦАРЕВИЧА

Греха великого не замолить нам никогда.
Нас Бог накажет вновь и вновь.
Мы, Русские наказаны на долгие года
За царскую невинно пролитую кровь.
За кровь Царевича, невинного ребенка
С лучистой глубиной прекрасных глаз.
Он, жизни радуясь, смеялся звонко, звонко!
Кто смел отнять Его у нас?
Он слабый был, болезненный и хрупкий,
В теплице взросший царственный цветок.
И смерть навек сомкнула розовые губки…
Кто смог убить Его? Кто смог?
И может быть еще за день до смерти
Ребенок бедный свой урок учил?..
За кровь Царевича прощенья нет, поверьте!
Убийство это Бог нам не простил!
За кровь Царевича рассеяны по свету,
Мы тяжкий грех не в силах замолить.
За этот грех прощенья Русским нету!
Мы не смогли сберечь, позволили убить.
За эту смерть Россия отвечает;
За это голод, мор, гражданская война.
Страна в мученьях кровью истекает
И в будущем еще страдать осуждена!
Наш юный Государь… Надежда всей отчизны!
Царевич светлый, как тебя забыть?
Мы говорим друг другу с укоризной:
«Спасти мы не могли… Позволили убить»…
Нас муки ждут. Но чтоб роптать не смели!
За пролитую кровь мы пострадать должны.
Царевича сберечь мы не сумели…
Позволили убить надежду всей Страны…

НА СМОТР К ГОСУДАРЮ

Памяти генерала Плешкова.

Зарыдали, запели печальные трубы
Над последним прощальным обрядом…
И шептали тревожно дрожащие губы:
«Он ушел к Государю с докладом»…
Гробовая покрышка приподнята выше,
Провожают соратники — брата.
И в сердцах раздается печальное «Тише!»
Сохраним о нем память мы свято!
Ослепительным блеском на лезвие шашки
Уходящее солнце сверкает.
Седовласый боец генерал без фуражки
Генерала на смотр провожает…
И когда зарыдали печальные трубы,
Когда колокол мерно ударил,
Прошептали опять чьи то скорбные губы:
«Он ушел к своему Государю»…
Боевой генерал перед светлые очи
На смотру Высочайшем предстанет,
Скажет: «в тихие дни я и в бурные ночи
Был в Твоем Государевом стане!
Я любил свою Родину, Русь дорогую,
Был я верен Тебе в эти годы!
И не продал я шашку свою боевую,
Свою Русскую совесть не продал!»
Зарыдали, запели печальные трубы,
Когда колокол мерно ударил…
В третий раз прошептали дрожащие губы:
«Он ушел к своему Государю»…

НА СМЕРТЬ ГОМОНИЛОВА (Русского юноши, предательски убитого)

Взвейся черное знамя печали
И под черными складками скрой
Тех, которые правду искали
И нашли только вечный покой…
По дороге крутой и тернистой
С ним вместе и этот пошел,
И в пути своем юноша чистый
Свою раннюю гибель нашел.
Он погиб, но невинною кровью
Души черствые нам окропил,
Будем думать о нем мы с любовью
И со злобой о тех, кто убил.
Мать над сыном убитым рыдает,
И молчат молодые друзья,
Только зубы покрепче сжимают,
Так же крепко, как сжала их я!
А душа цепенеет в тревоге,
Страшен в спину удар роковой…
Смерть на улице… Смерть на дороге…
Под предательской злобной рукой.
Взвейся черное знамя печали
И под черными складками скрой,
Тех, которые правду искали
И нашли только вечный покой…
14 января 1926 г.

КЛЯТВА НЕЗРИМАЯ

На чьей-то скорбной панихид?
Воскресла вдруг душа моя.
Но только дым надежды виден
А радость не зажгла огня.
В звенящем пенье «Святый Боже!»
Есть запах тленья и земли…
И стали вдруг всего дороже
Глаза печальные твои…
Я весь порыв, всю силу
Перелила в твои глаза,
Понятно стало вдруг до боли,
Что этот мертвый нас связал.
Я знаю, видит он из гроба,
Что предназначено судьбой.
Ведь мы с тобой готовы оба
На подвиг и на смертный бой!
Я вижу, над тобой витает
Дух витязя былых веков…
Поймет ли тот, кто прочитает
Загадку этих вещих слов?
Но тот, кем эти строки дышат,
Я верю, верю, он поймет!
Он знает, чувствует и слышит,
Что дух геройский не умрет!
Лицо в голубоватой дымке…
Слиянье ладана с мечтой.
Летели мысли — невидимки
От сердца к сердцу над толпой.
И вместе, у одной могилы
Мы дали клятвенный обет —
Отдать и молодость и силы
Во имя будущих побед!

РАССТРЕЛЯННОМУ

Ты ночью был снова со мной.
Тебя я забыть не могу.
Замученный снился герой
И алая кровь на снегу…
И вновь у тюремной стены,
Предсмертной тоскою объят,
Защитник родимой страны
Стоял перед взводом солдат.
Я слышала краткое «Пли!»
И залпом заглушенный стон.

Рекомендуем почитать
Молодежь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941–1951

Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.


Актеры

ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.


Сергей Дягилев

В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».


Путеводитель потерянных. Документальный роман

Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.


Герои Сталинградской битвы

В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.


Гойя

Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.