Вспомним Сольвейг - [10]

Через секунду зеленый индикатор тактшлема подсказал Ивану, что из комендатуры лагеря поступило срочное сообщение. Голосовой командой Он приказал ИРу тактшлема раскрыть это сообщение и на сетчатку его глаз вывести топографическую карту, только что присланную полковником Лазанья. Пары секунд Ивану хватило на то, чтобы познакомиться с реальной ситуацией по этой карте.

– Господин полковник, для выполнения приказа генерал-майора Менкеса моей группе потребуется двадцать пар автолыж. Придерживаясь скорости пятьдесят километров в час, мы сможем вовремя прибыть к месту катастрофы. С имеющимися в нашем распоряжении простыми лыжами мы к этому месту прибудем на несколько часов позже. Павлианцы, если они не разбились при падении катера с высоты, за это время, наверняка, замерзнут. К тому же у группы вчера закончились продукты питания, а нам предстоит в снегах пробыть, как минимум, еще двое суток!

– Слушай, молокосос, ты как со мной так разговаривать?! Со мной, полным полковником павлианских вооруженных сил?! Да мне плевать на тебя и на всех земных выкормышей. Выполняй приказ и точка! Главное, спасти принцессу!

– Но, что случится, господин полковник, если мы из-за лыж опоздаем, или погибнем от голода по дороге на место крушения катера? Не забудьте о том, что вы, господин полковник, были последним павлианским офицером, кто с нами разговаривал, отдавал приказ! Если вы, как офицер, господин полковник, не позаботитесь о техническом оснащении нашего пробега к месту крушения, то в окружении императора всегда найдутся ваши недруги. Они сумеют внимание самого императора обратить на обстоятельство, что в гибели его родной племянницы имеются кое-какие недоразумения, способствовавшие ее смерти! Эти недруги всегда смогут ему подсказать, что именно вы, господин полковник, технически не обеспечили выполнение императорского приказа!

После этих слов унтер-фельдфебеля Ивана Краснова полковник Лазанья некоторое время промолчал. Он раздумывал над сутью слов этого проклятого землянина, в душе убеждаясь в том, что он не в малой степени прав. Окружение императора, да и сам император Фальконет IV непредсказуемы в своем поведении, принятии решений. С ними ему, простому полковнику охранных войск, лучше не стоит связываться. В этот момент физиономия полковника Болеро Лазанья, помимо постоянной от ушей до ушей улыбки, приняла багрово-красную окраску, моментально превратив его в театрального злодея. Правда, для окончательного выражения роли этого театрального характера ему не хватало еще густых и длинных усов! Но Иван Краснов этого превращения не видел, он, по-прежнему, оставался на радиосвязи с этим павлианским полковником.

– Послушай, молокосос, я хорошо и надолго запомню все то, что ты мне только что говорил. Если бы я не служил в имперской армии, а всю свою сознательную жизнь провел бы в имперских охранных войсках, то я бы с тобой сейчас не разговаривал, а приказал бы попросту тебя повесить на первом телеграфной столбе! Сейчас я даже вынужден заметить, что в твоих крамольных рассуждениях была кое-какая правота! Итак, унтер-фельдфебель Иван Краснов, приказываю твоему подразделению земных курсантов приступить к поиска места крушения космического катера вооруженных сил Великой Павлианской империи. Найти и оказать медицинскую помощь всем выжившим членам имперской комиссии, племяннице императора и членам экипажа катера. Через пятьдесят километров вашего пути к возможной точке крушения, геликоптер из лагеря сбросит вам груз. В этом грузе вы получите пятьдесят пар автолыж, двадцать рационов питания на неделю, и на всякий случай кое-какое охотничье снаряжение. Унтер-фельдфебель Краснов немедленно приступайте к выполнению приказа!

– Приказ принят, господин полковник! Приступаем к его исполнению!

– Да, унтер-фельдфебель, чуть ли не забыл передать тебе слова генерал-майора Менкеса, если ты и твои люди спасут имперскую принцессу, то ты получишь звание "второго лейтенанта", а твои люди – очередное повышение в званиях. Конец связи.

Подъем учебного полувзвода земных курсантов произошел точно в назначенное время. Во время завтрака Иван Краснов своих товарищей ознакомил с только что полученным из лагеря приказом. На пятнадцатой минуте после общего сигнала "подъем" двадцать молодых людей встали на лыжи и по снегу легко заскользили в требуемом направлении. Три дня ими проведенных в снегах Колибри во время выполнения учебно-тренировочного задания давали себя знать. С первой же минуты пробега они развили скорость в тридцать пять километров в час, постепенно ее увеличивая. Но унтер-фельдфебель Краснов не спешил, не требовал от своих товарищей по учебной группе "Браво" выкладываться по полной, перейти на максимальной скорости движения на лыжах в семьдесят километров в час. Хотя он прекрасно понимал, что сегодняшняя погода на планете Колибри им во многом этому благоприятствует. Солнца не было видно в облаках, но сильного ветра тоже пока еще не было, так легкая поземка крутила и перекатывала снежинки по снежному насту.

Через полтора часа курсанты услышали густой рев павлианского геликоптера, раздавшегося где-то впереди. Иван удовлетворенно подумал о том, что заместитель коменданта лагеря, полковник Болеро Лазанья, все же павлианец своего слова, он все-таки прислушался к его совету. Он сумел поднять в воздух лагерный геликоптер, едва ли не силой заставив его пилота доставить вспомогательный груз группе "Браво" в условленную точку маршрута. Павлианская военная техника плохо держала морозы, ураганные ветры этой планеты, любое изменение в погоде практически всегда приводило к авариям и крушениям лагерного геликоптера. Поэтому пилоты самолетов и геликоптеров никогда не летали на дальние расстояния от лагеря в плохую погоду. В такие время подняться в воздух, их можно было бы заставить только под дулом пистолета. Обычно тогда, когда светило солнце, не было ветра! Именно по этой причине генерал-майор Менкес к месту аварии катера, на борту которого находилась имперская контрольная комиссия, решил направить группу своих курсантов, а не самолеты и не геликоптеры, пилотируемые павлианскими пилотами! По крайней мере, в такой ситуации генерал майору было бы на кого свалить свою вину из-за возможного не выполнения этого задания.