Вспомни меня - [93]

Джеймс улыбается, взглянув на меня.

– Ты говоришь прямо как мама. – Обдумав все, он кивает. – Почему бы и нет? Можем взять мою машину.

Подавшись вперед, он просит водителя ехать к магазинчику низких цен на окраине.

– Я ее там на парковке оставил. Решил, что домой лучше прийти пешком – так тебе будет тяжелее выставить бездомного племянника за порог.

Я шутливо тыкаю его кулаком в плечо.

– Ерунда! Это твой дом и твой порог, я ни за что бы тебя не выставила. Ты не представляешь, как я счастлива, что ты решил вернуться.

Я умолкаю, чтобы не расплакаться. Джеймс берет мою ладонь и слегка сжимает.

– Да, я тоже думаю, что так будет лучше. И мама этого хотела бы.

– Она настоящая героиня, ты в курсе?

– Что?

– Она узнала кое-что о своем начальнике – ну, о том, которого терпеть не могла. Собрала на него втайне целое досье и собиралась передать в полицию.

– Думаешь, это он? Сказала следователям?

– Они не заинтересовались. Говорят, он был за границей. А я считаю, что он достаточно умен, чтобы подстроить себе алиби.

Джеймс нетерпеливо стонет.

– Почему расследование идет так долго? – жалуется он. – Ужасно тяжело ничего не знать.

Его телефон звякает – новое сообщение.

– Это от Алана? Спроси, можно ли воспользоваться его хижиной и как туда добраться.

– Я и так знаю, – откликается Джеймс, набирая ответ. – Он меня сто раз туда водил.

– Мама была в курсе? – Уверена, она ни за что бы не одобрила.

Джеймс закатывает глаза.

– Ты ведь помнишь, что мне почти двадцать один, правда? Мне уже давно не нужно спрашивать ее разрешения.

– Да, конечно. Хотя для меня ты все равно маленький. И всегда будешь маленьким, даже когда у тебя пойдут свои дети.

Вновь недовольный стон. Мне почему-то сложно представить Джеймса взрослым, с семьей. Он какой-то не от мира сего, наивный и будто остановившийся в развитии. «Может, он гей?» – мелькает у меня мысль. Не помню рядом с ним никаких девочек. Мальчиков, правда, тоже. Наверное, все изменится в ближайшее время, тем более что теперь он обеспечен. Если я не угожу за решетку, надо быть начеку, чтобы его кто-нибудь не обвел вокруг пальца. Еще одна тема для обсуждения во время прогулки или у костра под звездами.

Расплатившись с долготерпеливым таксистом, мы перебираемся в потрепанную машину Джеймса. Внутри грязно, даже по моим стандартам, – приборная панель в пыли, на сиденьях крошки, под ногами пакетики из-под чипсов и пустые банки. Пахнет сигаретами и еще чем-то непонятным, на обивке странные потеки, о происхождении которых я предпочитаю не думать. Рюкзак Джеймса летит назад, где как будто лежало дерево – остались кусочки коры, листья, земля…

– Помогал другу кое-что перевезти, – поясняет он, заметив мой взгляд. – Я ведь один с машиной.

В голосе звучит искренняя гордость, так что я воздерживаюсь от комментариев по поводу состояния автомобиля. Слава богу, Джоанна не видела. Нотациям конца не было бы, особенно заметь она банку из-под газировки, используемую в качестве пепельницы. Ладно, по крайней мере, машина на ходу. Меня радует, что Джеймс водит аккуратно – всегда включает поворотники и не превышает скорость. Правда, то и дело косится на лежащий на коленях телефон, когда на том выскакивают уведомления.

– Хочешь, я буду смотреть, что там? – предлагаю я.

– Э-э… Мобильный этикет, тетя Сара, знаешь ли. В смысле – «нет».

Я смеюсь. Может, все-таки какая-нибудь девушка заваливает сообщениями? Надеюсь только, не та с синими волосами и в футболке с Микки-Маусом.

– Кстати, я купила себе сегодня новый, – говорю я, вытаскивая свой новый блестящий телефон. – Давай пришлю номер? Только скажи мне свой – у меня все контакты остались на старом.

Он диктует, и я прилежно набираю цифры.

– А тот все еще у полиции? Зачем он им?

Я пожимаю плечами.

– Не знаю. Я им не особенно и пользовалась. Знаешь, – я набираю воздуха в грудь, – они думают, что я убила твою маму. Это неправда, конечно, – добавляю я поспешно на всякий случай, – но, насколько я понимаю, у них нет иных версий. Когда я увидела полицейские машины возле дома… Ну, в общем, я подумала, они приехали за мной.

Джеймс бросает на меня резкий взгляд.

– Серьезно? Ты решила, что тебя хотят арестовать? Но это же бред!

– Я рада, что ты так думаешь. Да, полное безумие. Однако главный инспектор или как его там хочет закрыть дело, а меня нашли на месте преступления, всю в крови. Главное, чтобы ты знал и верил мне – я не сделала Джоанне ничего плохого. Я любила ее. А она, наверное, была единственной, кто по-настоящему любил меня.

На глаза наворачиваются слезы. Это чистая правда. Я предала Джоанну самым гнусным образом, а она осталась со мной и заботилась обо мне изо дня в день, даже когда под угрозой были ее собственные надежды на счастье. Она могла запихнуть меня в какой-нибудь интернат и оставить там гнить. Однако нет, я жила нормальной жизнью и была пусть не мамой, но тетей, сестрой и частью мира людей. Что это, как не любовь?

– То есть, если я правильно понимаю, – произносит Джеймс, когда мы сворачиваем с главной дороги на узкую второстепенную и холмы вдруг встают на фоне молочного рассветного неба темными громадами, – ты хочешь сказать, что фактически сейчас в розыске? Так?