Вспомни меня - [107]

Он смеется.

– Какая жертва! Деньги в любом случае мои, но дело не в них, а в справедливости. Справедливости для моего отца, Роберта Бейли, которого ты убила и о котором все потом так легко забыли. Жизнь за жизнь. Не я здесь злодей. Ты сама меня вынудила.

Он делает шаг ко мне, и я инстинктивно отступаю. Одна нога оказывается в воде, скопившейся у края пещеры.

– А Дин Уизерс? – спрашиваю я, пытаясь тянуть время и отчаянно выискивая путь к спасению. – Здесь тебя никто не вынуждал.

Джеймс хмурится. Выглядеть злодеем ему не хочется.

– Он мне надоел. Вечно лез к Алану, только время у него отнимал. Несчастный подлиза. Еще нажаловался родителям, что я его задираю. Пришлось преподать ему урок.

– Он был ребенком! И из-за тебя едва не погиб!

Джеймс ухмыляется:

– В этом был весь смысл.

Вдруг я замечаю позади него какое-то движение. Я не осмеливаюсь взглянуть прямо, чтобы не выдать происходящего, но краем глаза вижу руку, затем плечо и голову, появляющиеся из-за угла. Алан! Я стараюсь не смотреть туда, вместо этого кошусь себе за спину – край так близко. Один шаг, и вода снесет меня вниз, как струя из крана смывает паука в канализацию. Может быть, удастся прыгнуть сквозь завесу, словно в бассейне с вышки, и оказаться в более спокойной заводи? Господи, всегда терпеть не могла плавать!

Джеймс с пытливой улыбкой наблюдает за моими внутренними метаниями. Сзади медленно приближается Алан – лицо черно-багровое, он сутулится и болезненно подволакивает ногу. Нужно продолжать говорить, чтобы у него появился шанс.

– С котенком тоже ты расправился?

Алан уже совсем рядом. Боясь его выдать, я не свожу глаз с лица Джеймса. Тот мерзко ухмыляется:

– Да, с ним приключилась небольшая неприятность. Кстати, мама меня тогда с ним застукала, пришлось притвориться расстроенным. Она решила, что на него напала лиса.

Вот уж нет, думаю я про себя. После этого Джоанна питомцев в дом не брала. Потому что уже знала, чертовски хорошо знала, что мальчику нельзя доверять животных. На меня это тоже распространялось. Я однажды обиделась, случайно услышав, как она говорит Саймону, что не может оставить меня наедине с Джеймсом. Видимо, она боялась, что он может манипулировать мной и причинить мне вред. То же было и с Аланом. Меня вновь наполняют любовь к сестре и горе от ее утраты. Она всегда пыталась меня защитить, несмотря на все, что я ей сделала.

Алан бросается вперед, как в регби, всем корпусом. Нападение застигает Джеймса врасплох. Оба тяжело опрокидываются наземь, и я отпрыгиваю в сторону, чтобы меня не столкнули в водопад. Они сцепляются в схватке. Алан, тяжело дыша, едва может двигаться. Джеймс куда сильнее. Размахнувшись, он бьет тяжелым фонарем противника по голове. Оказавшись сверху, наносит несколько ударов кулаками, потом вытаскивает из-за пояса нож и прижимает лезвие к здоровому глазу Алана.

– Чертов идиот, – шипит Джеймс. – С тобой я расправляться не собирался. Зачем ты влез? Это семейное дело.

– Оставь его, Джеймс, – говорю я. – Отпусти. Пусть идет. У тебя есть я.

Хотя я стараюсь держаться храбро, я вся охвачена ужасом, мой голос дрожит.

– Отпусти его, и можешь делать со мной что хочешь, – повторяю я. – Как с той кошкой. Тебе ведь наверняка хотелось сделать такое с человеком, правда?

Я вижу, что мои слова пробуждают интерес. В глазах Джеймса зажигается голодный огонек.

– Любопытное предложение… Продолжай.

– Потом можешь оставить меня в туннеле. Тело если и найдут, то еще очень не скоро. Ты к тому времени исчезнешь, будешь свободен и богат. И так ты восстановишь справедливость, отомстишь за отца. За Роберта.

– Жестокое и необычное наказание [5]… И ты не боишься, тетя Сара? Ты никогда не отличалась храбростью.

– Мне страшно до жути, – честно говорю я. – Но ты должен отпустить Алана. Пожалуйста. Он никому ничего не скажет.

Джеймс поднимается на ноги и отходит. Я бросаюсь к Алану и помогаю кое-как усесться. Не уверена, что он способен стоять. Выглядит он хуже некуда. Джеймс с улыбкой обтирает руки о бедра с выражением какого-то удовольствия – словно гурман, вспоминающий добрую трапезу. В этом жесте предвкушения есть что-то почти сексуальное.

– Пожалуй, я воспользуюсь твоим предложением. Ты затронула то, что было моим всегдашним… Что касается здоровяка… – Он снова обтирает руки о бедра, и глаза у него темнеют. – Он сам знает, что с ним будет. Ты не в том положении, чтобы диктовать мне условия.

– Я буду драться за свою жизнь до последнего. Но если отпустишь Алана, я не стану этого делать. Сможешь сделать со мной все, что захочешь, – с трудом выговариваю я. Голос дрожит, дыхание спирает в горле, все мое существо заранее охватывает ужас.

Джеймс чуть кривит губы в странной улыбочке.

– По-моему, ты меня не так поняла. Мне не нужна покорность. Я хочу, чтобы ты сопротивлялась, хочу насладиться сполна.

– Нет! – стонет Алан. – Сара, не надо! Это безумие!

Он стоит на одном колене, пытаясь собраться с силами и встать. Сам по себе он отсюда явно не выберется. И ему срочно нужна медицинская помощь.

Я перевожу взгляд на Джеймса. Тот стоит в паре шагов за Аланом, спиной к водопаду. Мой сын – высокий, широкоплечий, с шапкой мягких волос, мокрых от брызг. Красивое лицо портит жестокое выражение глаз. Он презрительно усмехается, уверенный в собственном превосходстве, довольный тем, что мы в его полной власти. Этот блеск глаз, взгляд хозяина положения, вдруг напоминает мне о его отце.