Вспомни, что будет - [2]

Позади Митико стоял Тео Прокопидес, коллега Ллойда по исследованиям. Ему было двадцать семь, и своей необычайной подвижностью и вспыльчивостью он разительно отличался от консервативного Ллойда. Словом Крик и Уотсон[3] от физики. У Тео были пышные курчавые темные волосы, серые глаза и тяжелый волевой подбородок. Он предпочитал красные джинсы (что Ллойду ужасно не нравилось, но теперь никто моложе тридцати синих джинсов не носил) и майки с изображением персонажей мультфильмов. Их у него было несметное число. Сегодня он надел майку с изображением птички Твити.

За остальными пультами разместились еще с десяток ученых и инженеров.

За исключением негромкого жужжания кондиционеров и шелеста вентиляторов системных блоков, в зале царила абсолютная тишина. После долгого дня подготовки к эксперименту все страшно нервничали и были напряжены. Ллойд обвел зал взглядом и сделал глубокий вдох. Сердце учащенно билось, а в желудке словно порхали бабочки.

На стене висели часы со стрелками, а на его рабочем месте были установлены электронные. И на тех и на других было уже почти семнадцать ноль-ноль, но Ллойд, хотя и прожил в Европе уже больше двух лет, все еще не отвык говорить «пять часов вечера».

Ллойд был руководителем объединенной группы, состоявшей почти из тысячи физиков, разрабатывавших эксперименты на Большом ионном коллайдере. Они с Тео почти два года посвятили подготовке к сегодняшнему столкновению частиц. Два года они потратили на работу, на которую могли бы уйти жизни двух поколений. Они пытались воссоздать энергетические уровни, которые просуществовали только наносекунду после Большого Взрыва.[4] В процессе эксперимента они надеялись найти Священный Грааль физики высоких энергий, пресловутый бозон Хиггса[5] — частицу, взаимодействие которой с другими частицами наделяло их массой. Если бы их эксперимент увенчался успехом, им досталась бы и премия Хиггса, и Нобелевская премия.

Весь эксперимент был автоматизирован и четко распланирован по времени. Не было ни рубильника, ни красной кнопки. Ллойд разработал, а Тео закодировал основные модули программы эксперимента, но теперь все управлялось компьютером.

Как только электронные часы показали 16:59:55, Ллойд громко начал обратный отсчет:

— Пять…

Он посмотрел на Митико.

— Четыре…

Она ободряюще улыбнулась. Господи, как же он ее любил…

— Три…

Он перевел взгляд на вундеркинда Тео — восходящую звезду, которой Ллойд когда-то сам мечтал стать но так и не стал.

— Два…

Тео дерзко поднял вверх два больших пальца.

— Один…

«Пожалуйста, Господи, — подумал Ллойд. — Пожалуйста!»

— Ноль.

И тут…

…и тут вдруг все стало иначе.

Резко изменилось освещение в зале управления. Приглушенный свет сменился хлынувшим в окна солнечным светом. Но это не вызвало никакого дискомфорта не потребовалось привыкания. Ллойд не ощутил сужения зрачков. Словно его глаза уже были готовы к увеличению яркости света.

И тем не менее Ллойд оказался не в состоянии управлять собственными глазами. Ему хотелось оглядеться по сторонам, посмотреть, что происходит, но его глаза двигались как бы сами по себе.

Он лежал в постели. По всей видимости, обнаженный. Стоило ему немного приподняться, как он кожей почувствовал хлопчатобумажные простыни. Его голова шевельнулась, и на долю секунды он увидел окна спальни, явно находившейся на втором этаже сельского дома. За окнами виднелись деревья и…

Нет, это просто невозможно! Листья были багряно-красными. А ведь сегодня двадцать первое апреля — весна, а не осень.

Потом в поле зрения попало что-то еще, и он вздрогнул, поняв, что не один в постели. Кто-то лежал рядом с ним.

Он резко отстранился.

Нет… нет, здесь явно было что-то не так. Физически он совсем не отреагировал. Его тело словно существовало отдельно от разума. Но мысленно он в ужасе отпрянул.

Рядом с ним лежала женщина, но…

Черт побери, что происходит?!

Она была старой, с тонкой пергаментной кожей, с белым пушком волос на голове. Ее улыбающиеся губы окружала сетка мимических морщинок, затерявшихся среди более глубоких морщин в носогубных складках.

Ллойд попытался откатиться подальше от старухи но тело отказывалось повиноваться.

Господи, что же такое происходит?

Была весна, а не осень.

Если только…

…если только, конечно, он не переместился в Южное полушарие. Не телепортировался каким-то образом из Швейцарии в Австралию…

Но нет. Деревья за окном определенно были клены и тополя. Значит, он в Северной Америке или Европе.

Он протянул руку. На женщине была темно-синяя рубашка, но не пижамная. На пуговицах, с воротником и несколькими карманами — одежда, какую практичная женщина надела бы для работы по дому или в саду. Ллойд ощутил, как его пальцы прикасаются к мягкой, податливой ткани. А потом…

…а потом его пальцы нащупали пластмассовую пуговицу, согретую ее телом и прозрачную, как ее кожа. Он тут же решительно сжал пуговицу, пытаясь ее расстегнуть. Взгляд Ллойда непроизвольно упал на лицо старухи. Его глаза встретились с ее выцветшими глазами.

Он улыбнулся и почувствовал, как натянулась кожа на щеках. Его рука скользнула под рубашку старухи, нащупала грудь. И снова у него возникло желание отпрянуть, отдернуть руку. Грудь оказалась мягкой, сморщенной, обвисшей, совсем как подгнивший плод. Его пальцы сжали сосок.