Вспоминая о несбывшемся - [3]

Пред тем, как мигом улетучиться,

Упасть слезою дождевой

В пространство звездное и скучное,

С весной вовеки неразлучное,

С твоей больною головой.

Тоскуй опять, а может заново,

И вспоминай стихи Иванова,

И их до одури читай.

Миры закрыты пограничные.

Смеются годы ироничные,

А им ведь только повод дай!

Тебя развеют обязательно,

Но ты гляди сквозь ночь внимательно,

И притворяйся, что живой.

Вокруг все легкое, звенящее,

Пустое и ненастоящее

С твоей больною головой.

* * *

Ничто, кроме скуки не ранит,

А прочее зло — не страшит.

Бессмыслица взоры туманит.

И небо так нервно дрожит.

Вальсирует осень листвою,

И холодом прошлых эпох.

И делает жизнь чуть живою,

И меряет каждый твой вздох.

Запрятан в пальто ненароком

Несчастьем и бредом своим,

Все помнишь о чем-то далеком,

Что было родным, дорогим.

Со скрипом закроются двери.

Со стоном прервется беда…

И каждый получит по вере,

По правде получит тогда.

* * *

Новогодних звезд загадки да желания,

Блеск запретных истин пробивается не вдруг.

Ты сидишь и думаешь, ты в комнатах сознания

Скоро потеряешься, мой суеверный друг.

Снег скрипит, с немногими огнями одичалыми

За чертой полуночи все шепчет о судьбе.

Сказки мстят классически: грустными финалами,

Словно только ужасы и помнят о тебе.

Но не все так тягостно, есть строки беспечальные,

И миры заветные, что можно создавать.

Кровь твоя — вино, что разлита в хрустальные

Бокалы бытия, не стоит забывать!

* * *

О, тень моя, очнись, шагни из преисподней,

Из томика стихов закрытого шагни.

Печаль тебе вдогон, так станешь ты свободней,

Светлей воспринимать неискренние дни.

Над городом давно осенний, золотистый,

Струится стройный свет, ложится дивный мрак.

И твой прощальный взгляд, и мой сонет цветистый —

Мечты один глоток, почти случайный знак.

Хоть увлечен твой мир тоскою центробежной

И жгучи все огни, и все слова скучны,

Но в хаосе твой лик проглянет неизбежно —

Ведь ниточки судьбы убийственно прочны.

* * *

Одиночества всплески осенние

И шуршанье опавшей листвы.

Для души моей бедной спасение,

Как компресс для больной головы.

Открывается время для холода,

Для чудес незаметных, простых.

И Вселенная выглядит молодо.

Жизнь блуждает меж улиц пустых.

По дорогам таинственным движется

Череда всевозможных теней.

Час за часом, и горе нанижется

На спокойствие медленных дней.

И припомнится самое главное,

Для того, чтоб забыться тотчас.

И отчаянья линия плавная

Темным кругом вдруг ляжет у глаз.

Ко всему прикасаясь трагически,

Ощущая течение лет.

По небесному грустно, космически

Странной музыки полон поэт.

И звучит ледяная мелодия

На незримой для всех высоте…

Словно вечность лишь сказка-рапсодия

Об упавшем осеннем листе.

* * *

Осени холодные рассветы

Вплетены в немое созерцанье.

И мечты прекрасной силуэты

Плавно превращаются в мерцанье

Слов, что были брошены на ветер.

Для того чтоб их никто не слышал.

Чтоб на том или на этом свете

Кто-то взял из комнаты да вышел.

Бисером тончайшим воздух вышит,

И дождинки падают за ворот.

Слава Богу, ночью еле дышит

За день поизбегавшийся город.

Ощущая предостереженье

(Гибнет в одиночестве рассудок)

Продолжаешь плавное движенье

В Вечность, сквозь ночное время суток.

Осень станет ближе и роднее

Оттого, что помолчит с тобою,

Чтобы ты любил ее сильнее.

Чтобы ты назвал ее судьбою.

* * *

Падают эхом пустые слова.

Осень вкруг сердца плетет кружева:

Шепот, и шорох и шелест дождя.

Взгляд расплывается, в сумрак идя.

Тени танцуют в глазах, на столе,

И на таинственно-скучной земле.

В холод сползает больной календарь.

Жизнь накрывает туманная хмарь.

Кто ты, крадущийся в полночи сон?

Как очутился у края времен?

Все непонятный на что-то намек —

Сердце меж звуков, душа между строк…

* * *

Песчинкою в огромном мире

Скользнула легкая душа,

А тело заперто в квартире,

Оно живет, едва дыша.

И настроенье раздвоенья

Тебе сопутствует века.

И ледяное вдохновенье

Летит безумьем с потолка.

Нет, все вокруг бледней и проще,

Однообразней и скучней…

И тень былой вселенской мощи

Едва видна средь серых дней.

Все как-то мелко, полу стерто:

И сны, и звезды, и слова…

И надоело все, до черта!

Трещит от боли голова.

Как тяжко утром просыпаться,

Дробить пространство пополам,

Под грузом пустоты сгибаться,

Встречаясь внешним зеркалам…

Усмешка губы тихо тронет,

А волос тронет седина…

И счастье снова проворонит

Почти последняя весна.

* * *

Плавится печаль в твоих глазах,

Обнимает сердце древний страх.

Ночь ползет в твой дом из всех щелей.

Тихо одиночество шуршит.

Ветер взвоет, дождичек замжит,

Жизнь стоит над ворохом углей.

Книги оживают всякий раз

От прикосновенья зорких глаз,

Обнажая вековую жуть.

Ты пройдешь и сгинешь как-нибудь

В ледяном безвыходном дожде,

В осенью обещанной беде.

* * *

Светлой Памяти Георгия Владимировича Иванова.

Плывут облака, и века неразлучны,

И цепью ложатся на шею некстати.

Возможно, что наши несчастья созвучны,

И души, как листья, блестят на закате.

А где-то, у края забытой Вселенной,

Фигура Поэта встает сиротливо…

И с грустью нетленной, со скукой надменной

В посмертную славу шагает с обрыва.

* * *

Под ногами путаются сны,

Плавится от холода душа.

Извлекаешь звуки из струны

И они уносятся, спеша.

Ты опять глядишь во все глаза,

Как замерзло сердце на ветру,

На лице застыла боль-слеза.

Засверкала пламенем в миру.