Всполошный звон. Книга о Москве - [60]
Ныне эта часть Кузнецкого моста служит уже не литературе, а изобразительному искусству. Здесь находится Дом художника с выставочными залами. Мне не забыть, какая очередь тянулась от дверей Дома художника к Неглинной, загибая туда свой хвост, когда открылась первая — и, кажется, единственная в Москве — посмертная выставка изумительного художника Попкова, трагически и бессмысленно погибшего незадолго перед тем и лишь этой своей гибелью откупившего право выставиться в залах, привычных к искательной бездарности.
Портрет Михаила Хераскова. Гравюра. XVIII в.
М. М. Херасков (1733–1807) — писатель, автор известной поэмы «Россияда» (1779 г.), написанной в духе классицизма.
Противоположная сторона улицы служит литературе. Здесь находятся популярные книжные магазины, в том числе особенно привлекательная для книголюбов Книжная лавка писателей. Есть и другие книжные магазины на Кузнецком. Например, магазин подписных изданий в бывшем Кузнецком переулке. Вот и еще значительное учреждение, связанное с книгой: Государственная публичная научно-техническая библиотека. По количеству изданий она уступает только Российской государственной библиотеке, зато неизмеримо превосходит ее прочностью. Здание этой библиотеки куда старше бывшей «Ленинки», но не нуждается ни в капитальном ремонте, ни в укреплении треснувшего фундамента.
А. Розанов. Здание пассажа Поповых, затем Джамгаровых на Кузнецком мосту. 1877 г. Фрагмент. Фото 1994 г.
В XIX — нач. XX в. Кузнецкий мост застраивается доходными жилыми домами, банками, пассажами. Дома и земельные участки дворян переходят к разбогатевшим купцам, промышленникам и мещанам.
Ближе к Большой Лубянке находится выставочное помещение, дающее чаще всего приют графике. К области искусства относится и Дом моделей, пользующийся международной известностью. Модели наших искусных модельеров получили широкое признание на разных показах за рубежом. Правда, нашим модницам от этого ни тепло ни холодно. Все дивные измышления конструкторов красивой современной одежды не оказывают сколь-нибудь существенного воздействия на фабрики готового платья, а то, что поступает в магазины, и сейчас весьма мало похоже на изыски Дома моделей. И все же это учреждение нельзя сравнивать с артелью Андрея Платонова, которая обслуживала только самое себя. Есть в Москве замечательные женщины, которым Дом моделей очень даже нужен. Но это как в анекдоте о коньяке: «Коньяк — демократический напиток, который трудящиеся пьют устами своих лучших представителей». И чудеса Дома моделей морально принадлежат всем российским женщинам, доверившим носить умопомрачительные туалеты своим лучшим представительницам.
Если культурой нынешний Кузнецкий мост значительно обогнал дореволюционный, то по линии торговли он, несомненно, сдал. Магазинов и сейчас очень много. Есть такие товары, каких не знал старый Кузнецкий, — живые рыбки, птицы, черепашки в зоомагазине, — но все это можно было купить раньше на Трубной. Качество остальных товаров и ассортимент их все-таки значительно уступают дням Дациаро и Аванцо, солодовниковских и джамгаровских пассажей.
Вид на улицу Петровка и Кузнецкий мост. Фото кон. XIX в.
В угловом двухэтажном доме купца А. Столбкова в 1-й пол. XIX в. помещалась одна из лучших гостиниц — «Лейпциг», позже — гостиница «Россия», художественный магазин «Б. Аванцио», книжный магазин И. Сытина. Здание часто перестраивалось, последний раз во 2-й пол. XIX в.
Наверное, шумный и людный Кузнецкий мост был не слишком привлекателен в качестве местожительства, другое дело потолкаться в густой толпе, поглазеть на витрины, естественно, я говорю о днях давно минувших, заглянуть в пахучую лавку колониальных товаров, слезящих глаза перцем и другими пряностями, но маловато тут «знатных» поселенцев. Пристальный к обитателям московских улиц Сытин называет лишь скульптора Ивана Витали, жившего чуть больше года в доме № 23/24, сейчас сильно перестроенном. У него останавливался, приезжая из Петербурга, Карл Брюллов, которого незадолго перед своей гибелью посетил Пушкин. Жила на Кузнецком и мать декабриста Ивана Анненкова, но ее дом снесен.
Но все-таки стоит рассказать подробнее об этом причудливом цветке русского барства. «Старуха была баснословно богата, и в Москве ее звали „королевой Голконды“. В доме жило до полутораста слуг, выполнявших все причуды барыни, почти не выходившей из дома. Анненкова не признавала постели и спала на кушетке, которая стояла под балдахином посреди комнаты, обитой малиновым штофом. Около кушетки горели на мраморных подставках 12 карсельских ламп, расположенных полукругом. Спала старуха на своих капотах, которые клали на кушетку один на другой, разглаживая утюгом, чтобы не было морщин и чтобы „постель“ была теплая. Если причудница ляжет и почувствует складки — горничные все капоты снимают долой и снова кладут и разглаживают. Спала Анненкова в особом туалете: вышитом или кружевном пеньюаре, пышном чепчике, шелковых чулках и бальных туфлях. При спальне состояли особые горничные, которые поочередно должны были сидеть всю ночь на приносимых для них диванах и разговаривать вполголоса. Церемония одевания или, вернее, переодевания — так как Анненкова всегда была в туалете — совершалась по особому порядку в той же спальне с 12 лампами. На шести молодых горничных были надеты все принадлежности туалета барыни, и она надевала их в нагретом виде. Среди приживалок Анненковой была толстая немка, на обязанности которой лежало согревание кресла хозяйки дома, в которое она садилась, выходя из спальни, или места в карете, если барыня собиралась выезжать» (В. А. Никольский — «Старая Москва»).
