Вслед за змеями - [3]

Марья раздраженно выдохнула облачко пара. Аня куда-то уехала или уже спит? Наверно, все-таки стоило ей написать, но какой бы тогда был сюрприз? В глубине души Марья понимала, что Аня и тогда бы не обрадовалась, но запрещала себе об этом думать. Внезапное возвращение в родной город посреди семестра иначе как бегством из университета не назовешь.

А этому Аня точно не обрадуется.

Марья зябко передернула плечами, схватила чемоданчик, трусливой собакой жмущийся у ног. Колесики скрипели и подпрыгивали на неровном, потрескавшемся асфальте. Марья шла медленно, хоть и продрогла до костей – не столько обходила кочки и трещины, сколько трусила. У домофона она замерла, нашарила ключи во внутреннем кармане, но не спешила их вытаскивать.

Резкий порыв ветра сорвал капюшон и спутал волосы. Марья раздраженно тряхнула головой, злясь на саму себя:

– Ой, можно подумать, у меня другие варианты есть! К черту!

Домофон приветливо пиликнул, и Марья поспешила просочиться в подъезд. Тяжелая дверь хлопнула за спиной, едва не ударив по чемодану. В тусклом свете ламп тени под лестницей казались особенно зловещими. Марья поежилась и быстро взбежала по ступенькам к лифту, лишь бы не всматриваться в сумрачных химер.

В бегстве от мороков и видений она уже стала профессионалом.

Впрочем, как и в бегстве от себя.

В затылок дохнуло холодом – не промозглым ветром сырого февраля, а колким морозом бескрайних ледяных гор, знакомым до стойкого отвращения. По шее словно иголочки изморози пробежали, а на плечи легли тяжелые ладони: не бойся, не беги, усни в моих объятиях – тебе же так хорошо в них спалось!

С остервенением Марья несколько раз ударила по кнопке лифта. Холод был ей отвратителен, и если б можно было бежать достаточно быстро, чтоб оторваться от него, она б давно так и сделала.

Но он же и был ее единственным спасением.

Когда уже Марья решила, что бегом по лестнице будет быстрее, неторопливо разъехались створки лифта. На мгновение ей стало до того жутко, что она отшатнулась от его ярко освещенного нутра, как от ловушки: только шагни внутрь, и уже никуда сбежать не сможешь, пока он сам тебя не выпустит.

Отшвырнув прочь глупые мысли, Марья шагнула внутрь и нажала на кнопку этажа.

– Если я пожалуюсь Ане, она предложит валерьянку или сразу психиатра? – пробормотала Марья, разглядывая себя в маленьком зеркале, почти полностью залепленном рекламой.

У отражения были круги под глазами и обтрепавшаяся бумажка с красным «SALE» на носу. Несмотря на усталость, Марья начала сколупывать ее с зеркала, чтобы хоть чем-то занять руки и не считать секунды до того, как двери лифта снова откроются.

Лампочка на этаже мигала и потрескивала, словно вот-вот перегорит. Еще полгода назад Марья и внимания не обратила бы, но сейчас хотелось скорее отпереть дверь и спрятаться в квартире – «чур меня, я в домике». Вот только Марья не знала, домик ли ей там теперь.

Нервно прикусив губу, она потянулась к звонку, почти нажала, но в последний момент отдернула пальцы и снова полезла за ключами. Если Аня спит, то пусть узнает о сюрпризе утром, выспавшаяся. Может, даже решит, что сюрприз все же хороший. Ключ провернулся легко и почти беззвучно, Марья даже выдохнула от облегчения. Хихикнула нервно – вот, в родные стены как вор крадется.

Дверь за собой она прикрыла так же беззвучно, нервно вздохнула, когда щелкнул замок.

Темная квартира встречала тишиной и духотой, словно здесь давно никого не было. Марья потопталась на придверном коврике, поставила чемодан в угол, разулась на ощупь.

Шагнула в коридор.

Темно и тихо.

И тепло. Господи, как же тепло!

Бросив вещи в прихожей, Марья заглянула в комнату, подсвечивая себе смартфоном, прищурилась. Аня спала, свернувшись клубочком и едва ли не с головой спрятавшись под одеялом. Захотелось с визгом броситься к ней, растормошить, обнять, делясь радостью долгожданной встречи, но Марья на цыпочках прокралась мимо.

Успеет еще. Да и много ли будет той радости, когда Аня проснется?

Стоило переодеться, залезть под душ, смывая с себя и пот, и усталость, и страх, прогоняя из костей ноющий холод, но Марья только зевнула. Сил уже не было – они покинули ее, стоило только переступить порог. Марья улеглась как была – в свитере и уличных джинсах, еще влажных у щиколоток, поджала заледеневшие ноги и укуталась в колючее покрывало, теплое и тяжелое.

Вот только ноги все равно мерзли, даже в носках.

Марья съежилась и, довольно вздохнув, уснула.

Дома, снова дома.

А значит, все будет хорошо.

* * *

Солнечный луч пробил оборону штор, пробежался по комнате и замер на лице Марьи. Скользнул по векам и дрожащим ресницам, проникая в сон и растворяя его в мягком утреннем свете. Марья выпростала руку из-под покрывала и потерла глаза, медленно, неохотно просыпаясь. Зимнее солнце, яркое и чистое, заглядывало в комнату, и пыль крохотными золотыми мотыльками парила в его луче.

Марья огляделась – кровать сестры уже была заправлена, на столе царил привычный идеальный порядок, только с краю лежала книга с парой ярких язычков-закладок. Часы над дверью застыли на половине второго и сейчас безбожно врали. Марья осторожно спустила ноги на пол, пошевелила босыми пальцами. Что-то было не так. Разве она вчера переоделась? Неужели так устала, что даже не запомнила?