Вслед за мечтой - [9]

Он поднял взгляд от ее губ, и Эллен прочла в его темных глазах страх и растерянность. Он не знал, почему захотел поцеловать ее, он колебался, не мог решиться, и эта нерешительность оказалась сильнее его. Он не смог поцеловать ее. Он отступил на два шага назад и сделал это так быстро, что Эллен почувствовала колебание воздуха.

— Надеюсь, ты сможешь закончить сама. Спокойной ночи, Эллен, — приглушенным голосом проговорил он, подобрал старое белье с пола и выскочил из комнаты.

Эллен рухнула на кровать, с трудом понимая, что произошло. Похоже, он посмотрел на нее по-другому, но то, что он сумел с этим справиться, доказывало, что он панически боится этой перемены. Для нее все это было ярким подтверждением правоты ее выводов, и несостоявшийся поцелуй не мог изменить ее решение уехать. И если для нее эти двадцать секунд, проведенные в ожидании поцелуя, были потрясающим, наполненным смыслом переживанием, то для него это было, вероятно, не более чем проявлением смутного, мимолетного желания.

На следующее утро, войдя в кухню, Эллен застала Кеннета за завтраком. Он поднял на нее глаза, пытаясь выглядеть непринужденно, как-то загладить свою вчерашнюю ошибку, хотя и не был вполне уверен в том, что она догадалась о его внезапном желании поцеловать ее. Его странное поведение вчера в ее комнате оставило ощущение неловкости в его душе, ему было трудно смотреть ей в глаза. Но вдобавок ко всему, прошлой ночью он видел ее во сне, и этот сон усиливал его смущение перед ней.

Эллен приснилась ему одетая в прозрачное и очень сексуальное платье и все время находилась совсем близко от него, но каждый раз, когда он протягивал руку, пытаясь прикоснуться к ней, она неизменно ускользала. Это была лучшая часть сна. Дальше во сне она говорила ему, что уезжает, потому что он не любит ее, и это была худшая часть сна, которая заставила его проснуться с чувством полного потрясения и непонимания. Это было нелепостью, абсолютной нелепостью.

В действительности все это оказалось лишь проекцией его собственного желания. Вчера вечером, когда они разговаривали сначала в ее квартире, а потом в его доме за ужином, он обнаружил, что в этой женщине было нечто гораздо большее, чем привлекательность, нечто такое, что могло заставить любого мужчину ползать у ее ног. Он понимал, почему ему захотелось добиться ее внимания. Любой нормальный мужчина пожелал бы любви этой женщины. Но тот факт, что она уезжала, ясно говорил о том, что она не желает его любви, так что вторая половина его сна могла оказаться пустой игрой воображения.

— Привет, Кеннет, — сказала она, остановившись на пороге кухни.

На ней были симпатичные джинсы и облегающая блузка, волосы были собраны в хвостик, и выглядела она кокетливой и непосредственной. Глядя на нее, Кеннет невольно вообразил ее одетой в то красное прозрачное платье, в котором он видел ее во сне. Он увидел ее грудь, едва прикрытую прозрачным шифоном, он увидел, как под тонкой тканью движутся бедра, видел длинные стройные ноги…

Если бы Эллен знала, о чем он думает, он бы умер от стыда. Но она не знала о его сне, и, безусловно, он ни за что не расскажет ей о нем. Судя по ее веселому приветствию, она не рассердилась на него за тот вчерашний «почти что поцелуй».

— У тебя есть мюсли? — спросила она так непосредственно, как будто они были лучшими друзьями, которые часто оставались друг у друга на ночь.

— Да, в шкафу над плитой. А тарелку возьми на полке возле умывальника.

— Спасибо, — сказала она, пересекая кухню.

Кеннет потер руками лицо, будто пытаясь отогнать видение и проснуться. Трудно было не заметить, насколько прелестна эта девушка. Он считал сейчас, что это те строгие наряды, в которых она приходила на работу в офис, были виноваты в том, что он никогда раньше не замечал ее женской привлекательности. Но и это не могло послужить оправданием для его слепоты, потому что она никогда не скрывала своих чудесных волос и завораживающих глаз, не прятала своей нежной кожи. Он не видел этого, потому что жил, словно в тумане или где-то за облаками. Одному только богу известно, чего еще он не заметил в этой девушке за четыре года. Но больше всего его беспокоило теперь то, что он не мог находиться в ее обществе, не думая о самом непристойном и неуместном. Его мысли вращались вокруг желания обладать ею.

— Итак, в котором часу мы отправимся в офис? — спросила она, подсаживаясь к столу и поставив на него тарелку и коробку с мюсли.

Кеннет нервно подскочил на стуле.

— Как только я приму душ, — запинаясь, проговорил он. — Мне необходимо принять душ. К тому времени, когда ты закончишь завтракать, я буду готов.

— Хорошо, — сказала она. — Я за это время успею посмотреть утренние новости.

— Расскажешь мне потом, если что-то интересное произошло в мире, пока мы спали, — быстро сказал он, неуклюже пятясь из кухни.

По непонятной причине это его замечание показалось ей смешным, и она залилась смехом. Воспользовавшись удобным моментом, Кеннет выскользнул из кухни и по дороге в свою комнату поспешил напомнить себе, что между ними ничего, кроме приятельских отношений, нет. Они были только друзьями и коллегами.