Всей силой любви - [12]

Она не сомневалась, что если указать ему на неуместность их проживания под одной крышей в отсутствие ее родителей, он вынужден будет переехать.

Раннее утреннее солнце уже согрело каменные плитки, которыми был вымощен двор, и, пробегая от двери дома к машине, Кэрол чувствовала босыми ногами их приятное тепло. Она дернула ручку дверцы машины и обнаружила, что та не открывается. Заперта, с досадой осознала девушка. Но кем? Она помнила, что не ею.

Конечно, Эдгар не одобрил бы такое легкомыслие. Он всегда проявлял бдительность в подобных вещах, и временами это даже раздражало Кэрол.

Пока она обдумывала сложившуюся ситуацию, послышался радостный лай собак. Они радостно бросились к девушке, и она присела на корточки, чтобы приласкать их. Эдгар неодобрительно относился к домашним животным, особенно к собакам… тем более, таким лохматым, восторженным и невоспитанным. Однако Кэрол надеялась, что когда у них появятся дети, ей удастся переубедить его. Девушка хорошо помнила, какое удовольствие для ребенка возиться со своими любимцами.

Она уже собиралась выпрямиться, как вдруг поняла, что собаки пришли не одни. Прямо перед ней стоял Ленард.

На нем были потертые джинсы, заправленные в резиновые сапоги, и старая хлопчатобумажная рубашка, которая, похоже, не только сильно полиняла от частых стирок, но и села, если судить по тому, как туго она обтягивала его широкую грудь.

Взгляд Кэрол машинально опустился ниже, и она смутилась. Джинсы, хотя и не узкие, все же сидели на бедрах Ленарда довольно плотно, а их ткань была достаточно старой и мягкой, чтобы заставить девушку обратить внимание на то, что перед ней настоящий мужчина. Странно, но находясь рядом с Эдгаром, она почему-то этого никогда не замечала.

Рассердившись на себя за слишком явную женскую реакцию, Кэрол попыталась встать, не заметив, что одна из собак наступила лапой на подол ее ночной сорочки.

В результате вырез, который, вероятно, выглядел бы вполне целомудренно на женщине более крупных пропорций, вроде миссис Санфорд, оттянулся вниз, и, когда Кэрол склонила голову, чтобы посмотреть, что же мешает ей встать, то с досадой обнаружила, что постороннему взору открыто гораздо больше, чем она ожидала.

У нее были стройные ноги, узкие бедра и на зависть тонкая талия, но очень пышная грудь. Это обстоятельство смущало Кэрол настолько, что, покупая одежду, она намеренно выбирала просторные блузки и свитера, а ее деловые костюмы непременно состояли из узких облетающих юбок и прямых, скрадывающих фигуру жакетов.

Но эта ночная сорочка явно не предназначалась для того, чтобы что-то скрывать, и жаркий румянец стыда начал проступать на щеках Кэрол. Она попыталась высвободить подол, и украшенная рюшами бретелька свалилась с ее плеча.

Теперь вся эта сцена напоминала полотно художника семнадцатого века, на котором деревенская молочница выставляет свое пышное тело напоказ перед господином.

Кэрол невольно вздрогнула. Боже, какой ужас! Она, всегда с особой щепетильностью относящаяся к подобным вещам, вдруг оказалась в такой идиотской ситуации! А ведь всего лишь хотела взять из машины свой чемодан…

Ей с трудом удалось прогнать радостно-повизгивающую собаку и выпрямиться. Поправив бретельку сорочки и собрав последние остатки самообладания, она сурово спросила:

– Это ты запер мою машину?

– Да, – последовал незамедлительный ответ. – Вообще-то ты сама должна была это сделать, ведь, как-никак, последнее время живешь в Мемфисе и прекрасно знаешь, что ее могли угнать. Не стоит думать, что в деревне ты застрахована от этого.

Кэрол сердито сверкнула глазами. В другое время она нашлась бы, что ответить, но сейчас ее волновали более важные вещи. А именно, необходимость как можно скорее одеться.

– В таком случае не будешь ли ты так любезен дать мне ключи? – едко спросила она. Ленард неторопливо приблизился. На мгновение Кэрол показалось, что сейчас он коснется ее, и она резко отпрянула назад, прижимаясь к дверце машины. Он стоял так близко, что девушка почувствовала исходящий от него легкий аромат туалетного мыла. Этот запах создавал неожиданное ощущение интимности, от которого ее охватила странная слабость.

– Тебе не стоит долго оставаться на солнце, – сказал Ленард. – С такой светлой кожей, как у тебя, недолго получить ожог, тем более что, судя по всему, тебе не часто приходится загорать.

Смысл его слов не сразу дошел до сознания Кэрол. За кого он ее принимает? За несмышленого ребенка?

– Спасибо за совет, – ледяным тоном произнесла она, – но в нем нет никакой необходимости. Во-первых, еще очень рано и солнце еще не такое сильное, чтобы вызвать ожоги. А во-вторых, я вышла во двор только для того, чтобы взять из машины свой чемодан. Если бы ты не запер мою машину и не унес ключи, я бы здесь сейчас не стояла. Так что будь добр сказать, куда ты их подевал…

Произнося эту отповедь, Кэрол обнаружила, что ее голос звучит гораздо громче, чем обычно. Она вся кипела от гнева, а этот ненавистный тип просто стоял и спокойно смотрел на нее. Правда, он слегка нахмурился, словно считал, что она устраивает истерику по пустякам.

– Твой чемодан я отнес в дом еще вчера вечером. Он стоит в холле, – спокойно ответил Ленард. – Вечером, в последний раз обходя участок, я заметил, что ты оставила его здесь, а поскольку предполагал, что, скорее всего, он понадобится тебе утром, то достал его, прежде чем запереть машину.