Всевеликое войско Донское - [41]

Генерал Вязьмитинов ответил: «По вопросам платформ и орудий по докладу генералу Лукомскому сообщаю: необходимо точно выяснить, для кого именно подготовляются поезда, так как приказание главнокомандующего предусматривает воспрещение выдачи чего-либо другим армиям кроме Добровольческой. Средства для этой последней направлять в Новороссийск, где и будет произведена установка орудий…».[35]

Генерал Деникин начинал мстить донскому атаману и показывать ему, что все находится теперь в его руках. После длительных переговоров и при содействии союзников эти орудия удалось получить только в феврале 1919 года, когда Азовское море замерзло, Донская армия находилась в разложении и не только нельзя было думать о штурме Царицына, но приходилось спешно убирать войска с Царицынского фронта!

Вопрос о едином командовании был особенно важен генералу Деникину ввиду того, что по мере освобождения Кубанского войска от большевиков Кубанская Рада все более хотела освободиться от опеки генерала Деникина. Один из ее членов П. Л. Макаренко предполагал, что настало время собрать конференцию из представителей Добровольческой армии, Дона и Кубани для решения вопросов, между которыми стояли и такие: будущая Россия – федеративное или унитарное государство? Какое положение займет в ней «Юго-Восточный союз» и из кого он будет состоять? Возможна ли теперь единая власть и кому она может принадлежать?

Макаренко обратился со всеми этими вопросами к донскому атаману, который в декабре 1918 года отвечал ему:

«… Рассмотревши вопросы, подлежащие предварительному обсуждению в согласительной комиссии, то есть на конференции представителей Добровольческой армии, Дона и Кубани, я полагаю, что заседания таковой комиссии являются преждевременными, так как большинство вопросов в данное время решено быть не может, а гадание о будущем, не имея никаких данных, явится лишь пустыми разговорами, для чего у меня нет свободных людей, ни средств, чтобы оплачивать их напрасную поездку и жизнь в Екатеринодаре, потому что: будущая Россия – федеративное или унитарное государство? – праздный вопрос. Надо раньше освободить Россию от большевиков. Тогда прислушаться к голосу подлинной России, России, пережившей муки большевизма, и всем вместе обсудить этот вопрос. Говорить об этом Дону и Кубани – одной тридцатой России, преждевременно. Логически, конечно, Россия – единая и неделимая, потому что самим создавать принцип divide et impera[36] – на свою голову не годится.

… Освобождены Дон, три пятых Воронежской губернии, Кубань и части Ставропольской и Черноморской губерний. Дон избрал атамана, Воронежская губерния признала этого атамана, на Кубани, в Ставропольской и Черноморской губерниях, по-видимому, признана власть Добровольческой армии. Остается столковаться Дону с Добровольческой армией и идти вместе по одному пути, потому что цели их одинаковы: единая, неделимая Россия.

… Вряд ли общая власть возможна…

… Нужно, чтобы Добровольческая армия смотрела более жизненно на эти вопросы и не требовала от донских и кубанских казаков невозможных жертв. Мы пробовали сговориться, но это не удалось. Торговаться мы не умеем и торговать кровью донских, да, думаю, и кубанских казаков не будем…

Надо, чтобы Добровольческая армия стала на практический путь работы с казаками, а не за счет казаков».[37]

На 13 ноября в Екатеринодаре генералом Деникиным было собрано совещание между представителями Добровольческой армии, Дона и Кубани под председательством генерала Драгомирова. Предстояло решить три главных вопроса – о единой власти (диктатуре генерала Деникина), едином командовании и едином представителе перед иностранными союзными державами. От Донского войска были командированы генерал-лейтенанты Греков и Свечин и начальник войскового штаба генерал-майор Поляков. Им от донского атамана были даны готовые ответы: диктатура генерала Деникина не может быть признана, единое командование может быть лишь при едином фронте и единый представитель возможен и желателен.

Совещание продолжалось два дня. Генерал Драгомилов настаивал на полном подчинении Дона Добровольческой армии и на осуществлении единого командования настолько, чтобы Добровольческая армия могла бы распоряжаться каждым полком Донской армии независимо от донского атамана.

К соглашению комиссия не пришла, а отношения обострились еще больше. Непосредственно за комиссией начались репрессии по отношению Войска Донского. Не были отпущены из Севастополя столь нужные войску тяжелые орудия, генерал Семилетов получил разрешение на формирование донского отряда в Добровольческой армии, что давало возможность укрываться от мобилизации и нарушало организацию Донской армии. В отряд этот собирались все недовольные и враждебные атаману лица.

Наконец, было решено не допускать представителей союзных держав на Дон и всячески мешать непосредственным сношениям Дона с союзниками.

Когда в Екатеринодаре узнали о том, что капитаны Бонд и Ошэн едут на Дон, министр торговли и промышленности Добровольческой армии В. А. Лебедев телеграфировал председателю Войскового Круга В. А. Харламову, что Бонд и Ошэн никем не уполномочены ехать на Дон и являются подставными лицами, нанятыми атаманом, чтобы инсценировать его дружбу с союзниками…