Всеобщая история - [16]
Сенат прежде всего распоряжается государственной казной; в его юрисдикции находятся все преступления, совершенные на территории Италии; он ведает отправлением посольства в страны, находящиеся вне Италии; решает вопросы войны и мира, принимает посольства. Полибий подчеркивает, что ни в одном из перечисленных мероприятий народ не принимает никакого участия (VI, 13).
Понимая, что может возникнуть впечатление, что на долю народа не остается ничего существенного, автор спешит предупредить это ложное мнение. Он обращает внимание читателя на то обстоятельство, что народ оказывает очень сильное влияние на жизнь римского государства, поскольку именно в его руках находится право награждать и наказывать.
С точки зрения Полибия этими стимулами определяется вся жизнь людей (VI, 14, 4—5). Прерогативой народа является вынесение смертного приговора и наложение денежных шрафов (VI, 14, 6—7), решение вопросов войны и мира, ратификация заключенных договоров и союзов (VI, 14, 10—12).
Затем Полибий переходит к рассмотрению того, каким образом все три формы государственного устройства сосуществуют в Риме (VI, 15—18). Целью Полибия является показать, что между этими тремя формами существует равновесие, поскольку они, конкурируя между собой, взаимно уравновешивают друг друга.
Анализ смешанной конституции Рима, осуществленный Полибием, поражает своей четкостью и ясностью. Рим в его описании предстает государством с идеальной формой правления.
По мысли Полибия, в основе всякого государства лежат не только законы, но и нравы (VI, 47, 2). Именно поэтому столь большое внимание он уделяет рассмотрению внеконституционных элементов в жизни римского государства. Особенно подробно он останавливается на системе воспитания молодого поколения, системе поощрений и наказаний, на религиозных установлениях и, конечно, на военной системе.
Главная цель римского воспитания, как ее видел Полибий, состояла в развитии гражданской и воинской доблести. Без этого было бы невозможно существование римского полисного ополчения, которому Полибий очень симпатизирует и в котором усматривает преимущества Рима перед Карфагеном и греческими государствами. Система римского воспитания основана на почитании памяти прославленных предков (VI, 53—54). Она находит свое выражение в погребальных церемониях граждан, имеющих заслуги перед государством. Эти церемонии должны возбуждать гражданское рвение не только у потомков данного человека, но и у всех римлян.
Система поощрений и наказаний, существовавшая в Риме, вызывает полное одобрение у Полибия. Полибий — противник всякого уравнительного принципа. Если награды и наказания распределяются неправильно, они теряют свой смысл. Те государства, где эти принципы не соблюдаются, не могут преуспевать. Эта мысль Полибия не является его собственным изобретением. Уже Платон в «Законах» говорит, что «государство, как кажется, если только оно намерено существовать и благоденствовать, обязательно должно правильно распределять почести и наказания» (III, 697 a-b). Полибий с особой силой подчеркивает этот принцип и делает его важной частью своей политической теории. Как политик и военный, Полибий должен был хорошо знать воздействие на поведение людей наград и наказаний.
Большое преимущество римского государства Полибий видит в его религиозных установлениях. Римляне положили в основу государственной жизни страх перед богами (δεισιδαιμονία), который подвергается осуждению у других народов (VI, 56, 6). Страх этот, считает Полибий, нужен ради толпы (τοῦ πλήθους χάριν; VI, 56, 9). Такие религиозные установления с точки зрения историка являются проявлением рационализма и реализма (οὐ εἰκῇ καὶ ὡς ἔτυχεν; VI, 56, 12). Народ исполнен легкомыслия, противозаконных стремлений, бессмысленного гнева и насилия. Удержать его от всего этого можно только таинственным страхом и обрядами (τοῖς ἀδήλοις φόβοις καὶ τῇ τοιαύτῃ τραγωδίᾳ). Если бы можно было составить государство из одних мудрых мужей, то в подобных средствах не было бы необходимости (VI, 56, 11). Неправильно поступают те люди, которые стремятся изгнать эти представления из государственного устройства, что уже имело место у многих эллинских народов. Римляне, наоборот, бережно сохраняют эти представления, и потому магистраты у них пользуются доверием: ведь страх богов заставляет их соблюдать клятвы (VI, 46, 14—15).
