Всеобщая история чувств - [28]

Первые прикосновения

Сейчас (хоть я и не дородный нестарый джентльмен, мающийся от безделья) я делаю массаж младенцу в больнице Майами. Мужчины-пенсионеры часто вызываются дежурить рядом с недоношенными детьми по ночам, когда другим нужно заниматься семейными делами или отсыпаться перед очередным рабочим днем с девяти до пяти. Младенцам нет дела до половой принадлежности того, кто ухаживает за ними. В своей неясной еще будущности они поглощают ласку и заботу, словно заблудшие в пустыне – манну небесную. Ручки у них гибкие, как винил. Сами они еще слишком слабы для того, чтобы перевернуться самостоятельно, но все же способны дергаться и извиваться, и поэтому медсестрам приходится обкладывать младенцев в постельках мягкими валиками, чтобы они случайно не закатились в угол. Торс малыша не больше карточной колоды. Трудно поверить, что передо мною лежит на животике мальчик, которому предстоит в будущем играть в баскетбол в «Олимпике», или нянчить собственных детей, или заниматься дуговой сваркой металлов в гелиевой среде, или покупать билет на суборбитальный самолет в Японию, где ему предстоит деловая встреча. Это крохотное живое существо с непропорционально большой головой, из-под кожи которой выпирают вены, напоминая своим рисунком бассейн какой-то реки, кажется таким хрупким, таким недолговечным. Младенец лежит в инкубаторе, в кувезе, как называют эти камеры, что подчеркивает изолированность его жизни от окружающего мира; он окружен ореолом проводов, подключенных к датчикам, которые отмечают успехи его развития и поднимают тревогу, если что-то идет не так. Ощущая болезненно острое стремление защитить это крохотное существо, я просовываю тщательно отмытые, продезинфицированные, согретые руки в отверстия инкубатора, словно в куколку бабочки, и прикасаюсь к нему. Начинаю с поглаживания очень медленными движениями его головы и лица, шесть раз по десять секунд на каждое прикосновение, а потом, также по шесть раз, глажу шейку и плечи. Мои руки скользят по спинке и массируют ее, снова шесть раз, длинными размашистыми движениями, затем переходят к ручкам и ножкам – и опять шесть движений. Прикосновения не должны быть слишком легкими (чтобы не вызывать щекотки) или грубыми (чтобы не возбудить младенца), но ровными и уверенными, как будто стараешься разгладить плотную ткань. На светящемся экране стоящего поблизости монитора пляшут две бирюзовые кривые – ЭКГ и дыхание; одна из них – с невысокими, частыми, острыми, как у пилы, зубьями, вторая же плавно поднимается вверх и так же медленно опускается далеко вниз в своем пульсирующем танце. Сердце делает 153 удара в минуту; для меня это был бы максимум насыщения крови кислородом при тяжелой физической работе, для него же это покой, поскольку сердцебиение у детей гораздо быстрее, чем у взрослых. Я переворачиваю его на спинку, и он, не просыпаясь, недовольно морщит личико. Менее чем за минуту передо мной проходит череда выражений, каждое из которых понятно благодаря тому, как он шевелит бровями, морщит лобик, красноречиво гримасничает ротиком и подбородком: раздражение, спокойствие, растерянность, счастье, злость… Потом его личико расслабляется, веки вздрагивают, и он уплывает в фазу быстрого сна, в кинозал сновидений. Некоторые медсестры, опекающие этих крошечных недоношенных младенцев, – которые смотрят свои сны, как будто еще находятся в материнской утробе, – воспринимают их как эмбрионы, оказавшиеся не там, где следует. Что видит во сне эмбрион? Я осторожно делаю с младенцем мини-зарядку – выпрямляю ручку и с некоторым усилием сгибаю ее в локте, развожу его ножки и подтягиваю колени к груди. Он спокоен, но в тонусе; кажется, ему нравится то, что я с ним делаю. Я опять переворачиваю его на животик и снова принимаюсь гладить голову и плечи. Это первый из трех сеансов прикосновений, проводящихся каждый день, – вроде бы и жалко тревожить его крепкий, глубокий сон, но, даже просто поглаживая этого младенца, я делюсь с ним жизненной силой.

Младенцы, получающие массаж, набирают вес минимум на 50 % быстрее, чем те, с кем не проводят эти процедуры. Они более активны, энергичны и контактны, лучше понимают окружающее, лучше переносят шум, быстрее ориентируются и лучше контролируют эмоции. «Менее вероятно, что такой младенец будет подолгу плакать – через минуту он крепко уснет, – писал в Science News за 1985 год один психолог, излагая результаты своего эксперимента. – Он лучше способен успокоиться и утешиться». Исследование, проведенное через восемь месяцев, показало, что недоношенные младенцы, получающие массаж, в среднем быстрее растут, у них более крупные головы и меньше проблем со здоровьем. Некоторые из врачей в Калифорнии даже помещают недоношенных в водяные кроватки, которые слегка покачиваются; младенцы, за которыми ухаживают по этой методике, менее раздражительны, лучше спят и меньше подвержены апноэ. И это, и другие исследования показали, что дети, к которым много прикасаются, меньше плачут, обладают лучшим характером и, следовательно, более привлекательны для родителей. Это очень важно, поскольку если среди всех родившихся доля недоношенных составляет 7 %, то доля подвергающихся жестокому обращению непропорционально высока. Дети, которых трудно растить, чаще подвергаются насилию. Люди, которых мало ласкали в детстве, не будут склонны к ласке, став взрослыми, так что круг замыкается.