Всемирный следопыт, 1930 № 03 - [10]
— Не троньте! — раздались крики. — Ведь это Льок, он седьмой!
Старухи замерли на месте. Бившийся в припадке был седьмым сыном женщины, ни разу не рождавшей девочек, и по древним преданиям от рождения предназначен был стать колдуном.
Главная колдунья по имени Лисий Хвост злобно заскрипела зубами, глядя на неожиданного соперника; припадок, ломавший юношу, доказывал, что он уже сделался колдуном. Толпа спешно разошлась, боясь прикоснуться к новому колдуну, в которого в это время входили духи…
А в соседнем ельнике, притаившись за мохнатыми ветвями, застыла женская фигура. Это была мать Льока. Со слезами на глазах глядела она на припадок сына. Она знала, как тяжела и опасна участь колдуна. Едва ли он избегнет гибели…
Льок судорожно бился на снегу. Глядя на него, матери казалось, что кто-то невидимый ломает его тело, так неестественны были его движения.
С детства Льоку твердили, что он седьмой сын женщины, уже давшей стойбищу шестерых мужчин, что его родили сами духи, а потому он скоро почувствует, как они войдут в него. Но Льок никогда их не чувствовал. Когда он стал юношей, ему все чаще стали напоминать о его будущих обязанностях. Советовали быть все время готовым к торжественному моменту вхождения духов в его тело. Это ожидание волновало юношу; его нервы все более расстраивались. По ночам его мучили страшные сны.
Минувшей осенью погиб горбун, бывший несколько лет колдуном племени Нужен был новый колдун. То один, то другой охотник уверял Льока, что он видел во сне, как духи бродят около него. Это смущало и пугало юношу. Приближалась весна, скоро начнутся морские промыслы. Охотники все упорнее твердили Льоку о его призвании. Жуткая сцена гибели скандинава, побежденного старухами, потрясла Льока. Сказались бессонные ночи, полные ожидания духов.
Долго извивался он в судорогах, пока наконец не затих. Заснул. Мать, затаившись в ельнике, терпеливо ждала его пробуждения. Вот он шевельнулся раз, другой, встал на ноги и, пошатываясь, побрел к стойбищу. Глядя ему вслед, мать прошептала:
— Горе теперь тебе, мой сын…
Тихо на стойбище. Приход охотников не оживил его — не горят огромные огни, не слышно криков пирующих. Людей придавил голод, обычный предвесенний голод. Запасы съедены, снег в лесу почти весь растаял и пугливые олени и лоси забыли свои зимние тропинки на водопой. Жутко уходить в лес, откуда слышится рев «лесных людей» (медведей), голодных после зимней спячки. Горе тому, кто попадется им на пути. Еще не прилетели птицы — главная пища в весеннюю пору. Еще не время итти в реку с Белого моря жирным сигам и семге. Люди ползали вокруг стойбища, разыскивая и обсасывая кости еще зимой съеденных животных.
Напрасно колдовали старухи.
Однажды вечером, когда охотники вернулись без добычи, сородичи стали совещаться, что делать. Лисий Хвост заявила:
— Мои духи говорят, что Льок мешает им. Пусть Льок нам пошлет счастье. А не пошлет он нам пищи, значит, его духи — враги нашему роду.
Десятки исхудалых лиц повернулись к Льоку. Голодные глаза, горящие в вечернем полумраке, впились в него.
— Дай завтра пищи, — коротко приказал Кремень, вождь племени, — или будешь нашим врагом!
Молчаливо разошлись по шалашам ослабевшие от голодовки люди. У костра, на берегу реки остался один Льок, подавленный тяжестью приказа. Где взять пищи для всего стойбища? А не найдет он — будет врагом… Участь же врагов одна… Долго сидел Льок в напряженном раздумье. Но ничего путного не приходило ему в голову.
Вдруг раздался свистящий звук, на фоне неба мелькнуло светлое пятно, и большой гусь, должно быть разведчик, стал постепенно снижаться. Сел где-то вблизи. Рука Льока потянулась к валявшейся рядом метательной дубинке. Зажав оружие в кулаке, юноша пополз к гусю. Усталая птица не слышала из-за грохота порога приближения охотника. Но вот она шевельнулась и, сделав несколько шагов, стала медленно расправлять крылья. Птица уже отделялась от земли, когда дубинка ударилась о ее тонкую шею; один миг — и привычные руки охотника свернули шею гусю.
«Хороший знак! — думал Льок, закидывая за спину добычу, — Но одной птицей всех не накормишь. Как доказать роду мою колдовскую силу?..»
В раздумье Лок не заметил, как дошел до священной скалы. На ровной каменной стене при сизом свете занимавшейся зари четко выступали недавно высеченные чужеземцем человеческие следы.
«Совсем как следы Боко — Лесного Охотника, — мелькнула мысль. — Ведь в лесу находят же охотники его тропки, а старухи говорят, что по этой скале ходят духи…».
Неожиданно взгляд юноши упал на лежавший у подножия скалы меч скандинава. Он поднял его, стал вертеть в руках, внимательно разглядывая. Этим мечом были высечены знаки на скале. А почему бы и ему, Льоку, не попробовать изобразить Боко?.. Скандинав перед смертью успел сделать на скале несколько ударов, намечавших фигуру человека. Льок приставил меч к каменной стене и, подражая скандинаву, стал отсекать от скалы осколок за осколком. Вскоре на скале стал вычерчиваться контур горбатого карлика (рис. 1), указывающего рукой на порог. Теперь Лесной Охотник был во власти Льока. Если Боко не захочет сгонять к охотникам добычу, то, разводя на его изображении костры или нанося ему удары острым кремнем, Льок сможет причинить ему сильные страдания. Что он сделает с изображением — то будет чувствовать сам дух.
