Всемирный следопыт, 1928 № 07 - [5]

— Хотя и так не темно, но отчего не попробовать осветиться снизу? — пробормотал я. — В свете, вероятно, опасного ничего нет, — повернул рычажок и… вскрикнув, невольно схватился за края ванны.

Мне показалось, что я сейчас провалюсь куда-то вниз, так как весь пол в ванной куда-то исчез. Но тотчас же я рассмеялся. Пол пребывал на своем месте не менее солидно и прочно, чем раньше, только он, так же как и дно ванны, стал совершенно прозрачным.

Я продолжал купание, но при этом скорей напоминал мальчишку, ныряющего за раками, чем солидного мужчину в ванне.

Я попросту лег на живот и, рискуя захлебнуться, смотрел вниз. Ванная комната выдавалась выступом наподобие балкона, очевидно, во внутренний двор.

Внизу под собой сквозь пол я видел кусты. В толще пола виднелись квадратного сечения полые трубки, вернее — пустоты, шедшие от ванной и умывальника вниз и разветвлявшиеся в стороны. Очевидно, это была водопроводная и канализационная сеть. Скоро, действительно, в стене по такой пустоте пробежала, переливаясь всеми цветами радуги, вода. Налюбовавшись, я повернул тот же рычажок вверх. Где-то внизу промелькнула тень. Прозрачности— как не бывало, и цвет камня стал матовым.

— Вероятно, что-нибудь вроде жалюзи, — пробормотал я и, чувствуя себя так, как должен чувствовать дикарь, попавший впервые в большой город или на завод, поспешил окончить процедуру умывания, избегая лишних проявлений любознательности.

Ванна меня освежила. К тому же меня разбирало нетерпение осмотреть дом и я совсем забыл про усталость.

Так как мне казалось, что Георг слишком долго не приходит, я решил сам пойти к нему. Тут я сделался в некотором роде жертвой странностей постройки этого дома.

Спустившись вниз, я немедленно заблудился: коридоров, комнат и зал было слишком много, углов и поворотов — еще больше. Какая же у него семья, если не потребовалось чужой помощи для постройки? Однако до сих пор я еще не встретил ни души.

Наконец, я увидел в конце одного из коридоров через открытую дверь Георга. Он сидел у письменного стола в глубокой задумчивости. Вероятно, его угнетала серьезная забота — такого грустного вида у него мне раньше не приходилось наблюдать. Лицо утратило свою обычную законченную твердость и приняло более мягкий, даже несколько старческий вид. Я невольно замедлил шаги. Только когда я вошел в комнату, он очнулся и грузно повернулся ко мне всем корпусом вместе с верхней частью вращающегося кресла. Он смотрел усталыми глазами и как будто не узнавал меня. Как всегда, его взгляд давал впечатление взгляда нескольких людей одновременно. Но что-то было в нем более слабое. Что поразило меня больше всего — за эти полчаса появились маленькие морщинки гусиными лапочками у глаз!

IV. Сколько же их?

С тревогой я переступил порог. Георг поднялся и улыбнулся немного официально. Протянул руку:

— Очень рад познакомиться, садитесь…

Я был поражен его поведением и решил, что он лишился рассудка.

— Георг, разве ты меня не узнаешь?

Смех несчастного был мне ответом. Лицо его стало совсем добродушным.

Помешательство моего друга, очевидно, не носило буйного характера.

Георг снова жестом предложил мне садиться и, вздохнув, сказал:

— Простите мой смех. Я не Георг, а отец Георга — Виктор Игоревич. Еще не видя вас, расслышав лишь шаги, я заранее знал, что вы примете меня за сына. Это неоднократно уже случалось. Неоднократно… неоднократно… — Последние слова он произнес, видимо, с грустью, потом добавил:

— Но я, изволите ли видеть, отец Георга и дед его сына.

— А разве у Георга есть сын?

— Конечно, сын, иначе и быть не может! Единственный сын.

Лицо его приняло более старческое выражение. После паузы он добавил:

— Шесть месяцев как родился. Однако сын вас, вероятно, ждет обедать, — сказал он, — я-то не выхожу после болезни. Ну, вот и он.

— А, ты здесь? — раздался голос из коридора. Голос настоящего Георга.

Я встал — и у меня получилось впечатление, что я подошел к зеркалу — от Георга к его отражению.

— Чтобы еще раз не заблудиться, — сказал Георг, беря меня под руку, — запомни дорогу. Вон коридор, ведущий к лестнице в твою комнату, а тут, за третьим поворотом, — столовая. В крайнем случае, в любое время ты можешь вот что сделать…

При этих словах Георг мимоходом повернул какой-то рычажок. Мгновенно в стене перед нами, как занавес, убежала в сторону тень. Я остановился восхищенный. Весь дом — длинный ряд комнат, зал и коридоров — перед нами стал странно прозрачным. Первое впечатление было — будто я нырнул с открытыми глазами под воду. Свет, проходивший через толщу многих стен, был зеленоватый, местами переливался всеми цветами спектра, особенно в дальних комнатах. Странными пятнами выделялись, точно висящие в воде темные портьеры, деревянные части мебели и картины.

Где-то в дальнем конце прошла, — казалось, проплыла, — женская фигура.

Георг помахал ей рукой.

Я посмотрел направо.

— Хочешь здесь? — спросил он, и такая же картина открылась справа. Где-то вдали я увидел коров.

— У тебя и коровы в хрустальных хлевах?

— Почему же нет, если хрустальный, как ты говоришь, скотный двор выстроить мне не представляло труда, а бревенчатый отнял бы огромное количество работы и был бы к тому же менее удобен.