Всемирный следопыт, 1926 № 06 - [20]
Беглец вынул из кобура кольт и медленно стал давить на спуск, Тот все искал. Мушка кольта поравнялась с затылком юноши. Юноша был блондин. Эта была цель, в которую мог не попасть только слепой. Где-то закуковала, прощально и одиноко, вечно сиротливая, тоскующая кукушка. Поднялся прохладный ветерок, заставивший зашуршать зелень.
Человек, заинтересованный поисками всадника, решил не торопиться и, притаившись за окном, стал следить, что будет дальше. Всадник приподнялся с колен. В руках он держал небольшой медальон, похожий на грецкий орех. Медальон мутно поблескивал в руках юноши. Он оглядел его со всех сторон и облегченно вздохнул.
В окно через спину юноши был виден миниатюрный портрет пожилой женщины, очевидно, матери юноши.
Незнакомец медленно опустил кольт. У него тоже была когда-то мать, любящая его, как всякая мать своего сына, и сын не решился стрелять в сына.
Когда стук копыт замер вдали, незнакомец тяжело вздохнул, отер со лба выступивший крупный пот и вновь тронулся в свой упорный, продолжительный и утомительный путь.
IV.
Под утро другого дня незнакомец осторожно бродил по берегу широкой реки в тщетных поисках переправы. Река после недавних дождей бурлила и неслась желтой стремительной массой. Было видно, как по ее полногрудому течению нелепо кружились сорванные откуда-то доски и ветви. В бесплодных поисках незнакомец напоролся на пограничный румынский пост, но благодаря счастливой случайности ему удалось избежать неприятных последствий.
Там за рекой холодной и равнодушной к его горю, находилась давно эмигрировавшая его семья — маленькая девочка Берта, такая славная и понятливая, больная жена, присылающая ему такие жалобные и ласковые письма, полные внимания и любви.
Но перед ним была все та же широкая река. Он метался по берегу затравленным волком, полный отчаяния, и стал поглядывать на свой кольт, как единственный выход из положения. Но он должен попасть к своей семье, и кольт был крепко заперт в кобуре.
В середине дня незнакомец в поисках переправы набрел на маленький залив. Это было устье какой-то речушки, впадающей в Дунай. На той стороне поднимался высокий крутой лесистый берег. Спустившись к реке, он раздвинул прибрежные кусты и вскрикнул от радости. Перед ним была привязана к берегу лодка. Челнок был утлый и маленький, как детская люлька, но вида возможности переправы было вполне достаточно, чтобы заставить беглеца, почти обессиленного от радости, взволнованно опуститься наземь.
Лодка была мостом к Советской Республике, к его маленькой любимой дочке, и незнакомец, не выдержав приступа волнения, тихо заплакал, уткнувшись в руки. Его пальцы нервно дрожали, он вспомнил своих товарищей по тюрьме. Из целой сотни друзей и знакомых он один сумел преодолеть все опасности побега и с большим риском для жизни добраться до заветного берега.
С полной реальностью ему затем представилась опять эта страна советов, такая заманчивая и столь необычайная. Ему представился долгий заслуженный отдых и затем работа с новыми усилиями и новой борьбой.
Постепенно все его ощущения заменились зудящим томительным нетерпением.
Человек решил не дожидаться ночи. Оправившись от волнения и снова взяв себя в руки, он отцепил лодку от кустов и оглянулся по сторонам. Нигде никого не было видео, и нигде ничего не было слышно. Место было тихое, кругом высились крутые берега, и незнакомец, сильно оттолкнувшись, отплыл от берега.
Река несла свои стремительные воды, широко дыша, и, успокоившаяся после недавней грозы, она приняла новую ношу и закружила легкий челнок, выкинув его из ивовых кустов на свой безмятежный величавый простор.
И в тот же момент с берега раздалась беспорядочная пальба. Человек стал сильно грести и, рассматривая чуждый, удаляющийся берег, увидел конный патруль, тоже заметивший, наконец, беглеца.
Всадники спешились, легли на землю и стали бить «пачками» по ускользавшей мишени. Выстрелы щелкали, как высыпанный на лист железа горох.
Теплое утреннее солнце радостно согревало землю. С берегового обрыва закружился вниз сбитый пулей лист и, подхваченный сырыми волнами, быстро скользнул вниз по течению.
Беглец лихорадочно греб, стараясь выйти победителем из этой неравной борьбы. Челнок летел.
Человек обернулся и заметил советских часовых, бегавших по берегу. Это придало ему новые силы. Пальба не утихала. Пули, жужжа, шлепались около челнока, и, обдавая брызгами гребца, продолжали свой путь к речному дну.
На противоположном берегу было видно, как встревоженные люди торопливо разводили паровой катер.
Пуля ударила беглеца в руку, и он, вскрикнув от боли, выпустил весло. Весло, подхваченное течение, быстро отдалилось от лодки. Не растерявшись, беглец пересилил боль, выдернул скамейку и стал ею грести.
Расстояние между ним и вражеским берегом все увеличивалось.
На советском, все еще далеком, берегу лихорадочно торопились. На румынском — преследователи неистовствовали, награждая крепкой бранью удалявшегося беглеца. Метаясь по берегу, часть из них вскочила на коней и поскакала в обход. Другая половина, бешеная и бессильная, молча стала следить за незнакомцем.
