Всемирный потоп. Великая война и переустройство мирового порядка, 1916–1931 годы - [176]

Когда зимой 1921/22 года ИНК объявил о своем бойкоте государственного визита в Индию Эдварда, принца Уэльского, казалось, что момент конфронтации близок[1139]. К январю 1922 года массового кровопролития удалось избежать, но власти арестовали в различных провинциях более 30 тысяч последователей тактики гражданского неповиновения. Либеральная политика сдерживания и «неконфронтации», предложенная Монтегю, терпела провал. На третьей неделе декабря 1921 года, пытаясь в последний момент достичь компромисса, Ридинг подхватил идею проведения круглого стола по вопросу о конституции. Риск был очень высоким. Вице-король начал действовать, не дожидаясь поддержки Лондона или губернаторов провинций, а значит, ему следовало быть готовым к яростным протестам с обеих сторон. Новому механизму выборов, принятому индийскими умеренными, не исполнилось и года. Попытка пересмотреть его так скоро грозила вызвать панику.

В данном случае Ридинга в наступающем новом, 1922 году спасла поспешность Ганди, столь нехарактерная для последнего. Хотя значительная часть руководства ИНК поддерживала идею переговоров, Ганди единолично отказался от участия в круглом столе[1140]. Это стало спасением для Ридинга. Всего через несколько дней после того, как он разослал приглашения участникам, идея была с негодованием отвергнута Ллойдом Джорджем и губернаторами провинций. Если бы Ганди принял приглашение вице-короля именно в тот момент, когда Лондон отказался его поддержать, это стало бы беспрецедентным примером публичных разногласий между правительствами Индии и Британии. Теперь же, в январе 1922 года, в изоляции оказался сам Ганди. Его отказ от переговоров подтвердил подозрения значительной части индийского политического класса, считавшей Ганди опасным популистом-радикалом. События вновь оборачивались в пользу британцев.

Однако сам тон разговоров свидетельствовал о том, что ситуация дошла до предела. В начале 1922 года прозорливым имперским чиновникам стало ясно, что в обозримом будущем влияние Британии в Индии будет зависеть не от широких политических жестов а-ля Монтегю – Челмсфорд и не от демонстрации силы, которой требовал Лондон. Теперь требовалась ежедневная импровизация. В середине января 1922 года департамент внутренних дел правительства Индии выступил с весьма тонкой оценкой ситуации. «Борьба против Ганди, – писали чиновники, – всегда была борьбой за положение». Политика неконфронтации, предложенная Ридингом и Монтегю после событий в Амритсаре, грозила тем, что инициатива могла перейти к националистам, а в ноябре и декабре «тактическое превосходство… временно оказалось на стороне Ганди». Но в начале 1922 года чиновники почувствовали, что «мнение умеренных… стало все более отчетливо склоняться в пользу правительства». После того как Ганди единолично принял решение об отказе участвовать в круглом столе, влиятельные индусы были готовы согласиться на его арест при условии, что британцы выберут для этого подходящий момент. И этот момент наступил, когда Ганди открыто заявил о своем намерении положить конец британскому правлению. В конце 1920 года он обещал установить сварадж в течение года. Год спустя стало ясно, что своего обещания он не выполнил. «Рано или поздно, – отмечали британские имперские тактики, – ему придется в открытую призвать к массовому гражданскому неповиновению… и тогда, и только тогда у правительства появится возможность вступить с ним в решающую схватку… не рискуя лишиться поддержки, которой мы пользуемся в стране, и вызвать кризис, который мог привести к нарушению конституции»[1141].

Действительно, такой момент настал очень скоро. В феврале 1922 года, когда в Лондоне уже теряли терпение, популярность Ганди сыграла с ним злую шутку. После того как он выступил с открытым вызовом в адрес правительства Индии, тысячи молодых индийцев начали создавать добровольческие отряды гражданского неповиновения. 4 февраля полиция разогнала демонстрацию против высоких цен на продукты в Чаури-Чаура в штате Уттар-Прадеш, в ответ члены добровольческих отрядов сожгли здание полицейского участка, при этом 23 полицейских, находившихся внутри, погибли. Лондон потребовал немедленного ареста Ганди. Ллойд Джордж выступил с заявлением, в котором говорилось: «Если будут предприняты попытки бросить вызов нашим позициям в Индии, вся мощь Британии будет брошена на сохранение британского влияния в Индии… с силой и решительностью, которые удивят весь мир». Это была та же тактика «все или ничего», которую Ллойд Джордж применял для запугивания ирландцев. Все тот же явный блеф, причем в Индии это был еще более очевидный блеф, чем в Ирландии[1142]. Конечно, британская общественность была в определенной степени нетерпелива по отношению к «неблагодарным» индусам. Но никто не жаждал массовых репрессий. Реакция департамента по делам Индии британского правительства была ближе к реальности. Монтегю настаивал на том, чтобы правительство Индии со всей ясностью заявило не только о британском доминировании в Индии, но и об обязательствах Британии в отношении Индии. Было необходимо еще раз указать на ошибочность мнения о том, что Британия «считает свою миссию в Индии близкой к завершению» или что Лондон «готовится к отступлению».