Всемирная история. Том 15. Эпоха просвещения - [69]

Период реформ начался после смерти императора Августа III (1763 г.). В следующем, 1764 году на конвокационном сейме был проведен ряд постановлений, касавшихся как порядка деятельности сейма, так и финансовых, военных и судебных

органов, подвергнутых значительной реорганизации.

Однако период бескоролевья минул слишком быстро. В том же 1764 году под давлением российской дипломатии на польский престол был возведен Станислав Понятовский. Русские, видя, что новые порядки в финансах и экономике Польши дают положительные результаты, воспротивились дальнейшему реформированию, опасаясь нежелательного для себя усиления западного соседа.

Стремясь оказать давление на правящие круги Речи Посполитой, российское правительство использовало в качестве предлога так называемый «диссидентский вопрос», т.е. вопрос о неравноправном положении в Польше католиков и пра-Iк п лавного населения, под которым подразумевались украинцы и белорусы.

Прусские и австрийские дипломаты подбивали поляков стать на путь открытого сопротивления царскому правительству. Сейм 1766 года выступил против уравнения прав католиков и православных.

Однако политика нажима со стороны России привела к тому, что уже в следующем году очередной сейм не только положительно решил вопрос о диссидентах, но также принял решение об отмене всех реформ 1764 года.

Таким образом русское правительство спровоцировало гражданскую войну в Польше. Организованная в 1768 году в Баре конфедерация признала решения сейма недействительными. Царские войска разбили отряды конфедератов...

Пятого августа 1772 года в Петербурге был подписан договор о первом разделе Польши между Россией, Австрией и Цруссией.

К России отошли земли восточной Белоруссии и Лат-га лия; Австрия заняла Галицию, Львов, часть Сандомирского и Краковского воеводств; Западная Пруссия, Вармия, Маль-боркское и Хелминское воеводства, часть Куявии и Вели-кополыии стали владениями прусской короны.

ГЛАВА 5

АНГЛИЯ В ЭПОХУ ПРОСВЕЩЕНИЯ. РАЗВИТИЕ ПРОМЫШЛЕННОСТИ

Считается, что толчком к промышленному перевороту в Англии явилась буржуазная революция середины XVII века, однако Фернан Бродель в своей монографии «Время мира» отмечает, что вылиться в медленно создававшееся торговое преобладание Англии промышленное превосходство сумеет, пожалуй, лишь со времен Утрехтского мира (1713 г.).

В 1763 году, по окончании Семилетней войны, это преобладание вполне очевидно, после Версальского мира (1783 г.) преобладание становится неоспоримым.

Парадоксально, что Англия по условиям этого мира представала державой побежденной. Парадоксальным может показаться и то, что промышленная революция в Англии стала возможной лишь после того, как Англия осознала себя всего лишь островом, сравнительно небольшой территорией и узнала все опасности, которые кроются в заболевании гигантоманией.

Аббе ле Бланк в 1740 году скажет об Англии: «Остров кажется созданным для коммерции и его обитатели должны более думать о том, как себя защитить, нежели о том, чтобы распространять завоевания свои на континент. Им было бы весьма трудно оные сохранить по причине отдаленности и превратности моря».

Когда в мае 1787 года Артур Юнг, возвращаясь домой, пересек Па-де-Кале, он поздравлял себя с тем, что про-.лив «столь счастливо для Англии отделяет ее от остального мира».

То было определенное преимущество, но преимущество, долгое время за таковое не воспринимавшееся. Тот факт, что англичане были относительно изолированы, повысил для них значимость задач внутренних — введение в оборот земель, лесов, пустошей, болот.

Разрыв с континентом в XVI столетии был продублирован также разрывом с Римом, что еще более усилило дистанцирование «английского пространства». Король сделался главой англиканской церкви, он стал папой в своем королевстве. Конфискация и распродажа церковных земель придали новый толчок английской экономике.

Еще больше ее подтолкнуло то, что Британские острова долгое время бывшие на краю света, у оконечности Европы сделались после Великих отрытий отправной точкой плаваний к новым мирам. Разумеется, Англия не преднамеренно отделилась от старой Европы.

Англия, если и не ощущала себя осажденной, то, по меньшей мере, ощущала себя подвергающейся угрозе со стороны недружественной Европы: политически опасной Франции, вскоре обретшей чрезмерное пространство Испании, Антверпена с его господствующими купцами, а позднее — со стороны торжествующего Амстердама, именно поэтому вызывавшего зависть и ненависть.

Английский торговый ареал расширился, английское мореплавание открыло для себя мир, и этот мир отразился в Англии, мир, в котором она усматривала опасности, угрозы и даже заговоры.

Англичане полагали, что итальянские и антверпенские купцы сговаривались между собой, дабы по своему усмотрению понижать курс фунта стерлингов и за более низкую цену получать плоды труда английских ткачей. Такие угрозы не всегда были воображаемыми, но зачастую преувеличенными, и Англия реагировала энергично.

Итальянские купцы-банкиры были устранены в XVI веке, ганзейцы утратили свои привилегии в 1556 году. Именно против Антверпена в 1556—1568 гг. была направлена лондонская биржа. Именно против испанцев и португальцев на самом деле создавались акционерные компании. Именно против Голландии был издан 1651 году Навигационный акт, а против Франции будет проводиться в XVII веке колониальная политика.