Всемирная история без цензуры. В циничных фактах и щекотливых мифах - [12]

Перикл:

«Афиняне не обязаны отдавать союзникам отчет в деньгах, потому что они ведут войну в защиту их и сдерживают варваров, тогда как союзники не поставляют ничего — ни коня, ни корабля, ни гоплита, а только платят деньги; а деньги принадлежат не тому, кто их дает, а тому, кто получает, если он доставляет то, за что получает. Но, если государство снабжено в достаточной мере предметами, нужными для войны, необходимо тратить его богатство на такие работы, которые после окончания их доставят государству вечную славу, а во время исполнения будут служить тотчас же источником благосостояния, благодаря тому, что явится всевозможная работа и разные потребности, которые пробуждают всякие ремесла, дают занятие всем рукам, доставляют заработок чуть не всему государству, так что оно на свой счет себя и украшает, и кормит».

Фукидид и ораторы его партии подняли крик, что Перикл растрачивает деньги и лишает государство доходов. Тогда Перикл в Собрании предложил народу вопрос, находит ли он, что издержано много. Ответ был, что очень много. «В таком случае, — сказал Перикл, — пусть эти издержки будут не на ваш счет, а на мой, и на зданиях я напишу свое имя». После этих слов Перикла народ, восхищенный ли величием его духа, или не желая уступить ему славу таких построек, закричал, чтобы он все издержки относил на общественный счет и тратил, ничего не жалея. Наконец, он вступил в борьбу с Фукидидом, рискуя сам подвергнуться остракизму. Он добился изгнания Фукидида и разбил противную партию.

Плутарх:

«Между тем росли здания, грандиозные по величине, неподражаемые по красоте. Все мастера старались друг перед другом отличиться изяществом работы; особенно же удивительна была быстрота исполнения. Сооружения, из которых каждое, как думали, только в течение многих поколений и человеческих жизней с трудом будет доведено до конца, — все они были завершены в цветущий период деятельности одного государственного мужа.

По красоте своей они с самого начала были старинными, а по блестящей сохранности они доныне свежи, как будто недавно окончены: до такой степени они всегда блещут каким-то цветом новизны и сохраняют свой вид не тронутым рукою времени, как будто эти произведения проникнуты дыханием вечной юности, имеют нестареющую душу!»

Между тем Фидий работал над статуей богини, богато украшенной золотом. Она стала его последней работой: скульптора обвинили в краже драгоценного металла. Один из помощников Фидия, Менон, сел на площади в виде молящего и просил, чтобы ему дозволено было безнаказанно сделать донос на Фидия и обвинять его. Народ принял донос благосклонно. При разборе этого дела в Народном собрании улик в воровстве не оказалось: по совету Перикла, Фидий с самого начала так приделал к статуе золото и так ее обложил им, что можно было все его снять и проверить вес, что в данном случае Перикл и предложил сделать обвинителям. Но над Фидием тяготела зависть к славе его произведений, особенно за то, что, вырезая на щите сражение с Амазонками, он изобразил и себя самого в виде плешивого старика, поднявшего камень обеими руками; точно так же он поместил тут и прекрасный портрет Перикла, сражающегося с Амазонкой. Рука Перикла, державшая поднятое копье перед лицом, сделана мастерски, как будто хочет прикрыть сходство, но оно видно с обеих сторон.

Помимо воровства старого скульптора обвиняли также и в том, что он принимает для Перикла свободных женщин, приходящих осматривать постройки. Уличные комики ухватились за эту сплетню, распускали слухи о страшном распутстве Перикла, обвиняли его в связи с женами его же друзей и даже в связи с собственной невесткой.

Фидий был отведен в тюрьму и там умер то ли от болезни, то ли от яда, который дали ему враги Перикла. Доносчику Менону народ, по предложению Гликона, даровал свободу от всех повинностей и приказал стратегам заботиться о его безопасности.

Вторым ударом, направленным против Перикла, стал судебный процесс над его учителем Анаксагором, философом-атеистом. Именно это и послужило обвинением, так как в Афинах приняли новый закон, чтобы люди, не верующие в богов или распространяющие учения о небесных явлениях, были привлекаемы к суду как государственные преступники.

Понимая, что приговор может быть суров, да к тому же старик может и не вынести тюремного заключения, Перикл помог Анаксагору бежать из Афин. Тот уже был сильно болен и вскоре умер в своем поместье.

Но несчастья Перикла на этом не кончились! Комический поэт Гермипп выступил с обвинениями в нечестии против любовницы Перикла — гетеры Аспазии. Да, действительно, профессия Аспазии была не из красивых и не из почтенных: она содержала веселый дом. Но не это считалось преступлением: Гермипп утверждал, что ее заведение посещают и свободные женщины, а она занимается сводничеством, принимая их для Перикла.

Куртизанка Аспазия была родом из Милета. Красивая и умная, обаятельная и искушенная в интригах, она заводила связи с мужчинами только самого высокого ранга. Многие в Афинах искали ее общества ради ее ораторского таланта. Многие ее любовники выбивались в люди, благодаря ее мудрым советам. Даже Сократ иногда ходил к ней со своими знакомыми, и ученики его даже приводили к ней своих жен, чтобы послушать ее рассуждения.