Вселенское Евангелие Вивекананды - [64]
Однако я не тревожусь. Те же источники опят в глубине души Запада. В предпоследний час они воскреснут.
Примечание 2 Об Эллино-христианекоя Мастике первых веков и ее сродстве с Индусской Мистикой. Плотин Александрийский и Дионисий Ареоаагит
Я всеми силами души желаю, чтобы как в Индии, так и в Европе были учреждены кафедры сравнительной Метафизики и Мистики Востока и Запада. Их труд, который должен был бы взаимно дополнять друг друга в настоящее время, необходим человеческому духу, если он стремится познать себя полностью. Предметом его отнюдь не должно быть бесплодное стремление установить хронологическое первенство той или иной группы идей. Такие изыскания не имели бы никакого смысла: историки религий, которые стремятся открыть взаимную интеллектуальную зависимость систем, забывают самое существенное: то, что религии являются обычно не плодом отвлеченной диалектики, а фактом опыта, и если впоследствии выступает на сцену рассуждение и строит на этих фактах системы, последние не устояли бы и часа, не опирайся они на глубокий фундамент этих фактов. Именно факты нужно поэтому познавать и исследовать. Достигнет ли этого когда-либо психо-физиология, вооруженная всеми орудиями новейших возникающих сейчас наук о душе, {Одним из первых, кто попытался предпринять подобное объективное исследование, был Вильям Джемс в своей знаменитой книге о Религиозном Опыте, очерк описательной психологии (французский перевод Франка Абози, Париж, 1906 г.). Оригинал этого труда появился в Нью-Йорке в 1902 г. под заглавием "The varieties of religious expйrience". Весьма примечательно то, что единственно благодаря своей щепетильной честности мысли этот человек, один из наименее приспособленных для достижения подобных сверхчувственных подсознательных реальностей, который добросовестно заявил: "Мой темперамент исключает для меня почти всякий мистический опыт" (стр. 324), достиг того, что мог строго доказать объективное существование этих реальностей и внушить уважение к ним людям науки. С его усилиями соединились усилия ученого Фредерика В. Г. Майерса, открывшего в 1886 г. "Сублиминальное сознание", теорию которого он изложил в посмертной работе, вышедшей после книги Джемса "Human Personality" (Майерс, как и Джемс, лично знал Вивекананду). Наиболее интересным в книге Джемса является, по-моему, собрание свидетельств о переживаниях мистического характера, которые исходят от современных европейцев, мирских людей, чуждых всяким религиозным и метафизическим умозрениям, так что они вовсе не стремятся связать с ними поразительные зачастую факты внутреннего опыта, по отношению к которым они были как бы неподготовленным полем, куда внезапно падает молния (Теннисон, Ч. Кингслей, Дж. А. Саймондс, д-р Р. М. Бакк и др.). Не ожидая этого, без подготовки, они испытывают состояние, тождественное с типичными самадхи (экстазами) Индии. Другие люди, чей ум от природы закрыт для мистики, приходят, как сам Джемс, искусственными методами (с помощью хлороформа, эфира и т. п.) к кажущемуся им поразительным интуитивному восприятию Единства, в котором сливаются противоположности, – понятие, совершенно чуждое им в обычном состоянии. И с ясностью ума, присущей Западу, эти "профаны" экстаза дают вполне совершенные его описания. Гипотетические заключения, к которым приходит Джемс, свидетельствуют о редкой свободе ума. Некоторые из них совпадают с заключениями Вивекананды и Ганди, например, о необходимом несходстве религий и об их "полном смысле, который может быть постигнут лишь путем всеобщего сотрудничества" (стр. 407).
Другие любопытным образом допускают "политеизм различных Я" (стр. 435).} – этого я не позволю себе решать, хотя охотно это допускаю. Но в ожидании этих достижений простое наблюдение, которым мы располагаем уже сейчас, заставляет нас признать существование одних и тех же религиозных фактов, лежавших в основе различных великих организованных религий. Они рассеяны повсюду на поверхности земли и в глубине веков, и нельзя приписать взаимному действию различных народов друг на друга значительную роль в их создании, ибо они возникают самопроизвольно, как бы из земли, вызванные, так оказать, "гезоиными" влияниями в жизни человечества, подобно тому, как поднимается сок во всей природе при каждом возврате весны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Необычный образ Кола, отдаленный во времени от других персонажей повестей и романов Роллана, несет в себе черты, свойственные его далеким правнукам. Роллан сближает Кола с Сильвией в «Очарованной душе», называя ее «внучатой племянницей Кола Брюньона», и даже с Жан-Кристофом («Кола Брюньон-это Жан-Кристоф в галльском и народном духе»). Он говорит, что Кола Брюньон, как и другие его герои — Жан-Кристоф, Клерамбо, Аннета, Марк, — живут и умирают ради счастья всех людей".Сопоставление Кола с персонажами другой эпохи, людьми с богатым духовным миром, действующими в драматических ситуациях нового времени, нужно Роллану для того, чтобы подчеркнуть серьезность замысла произведения, написанного в веселой галльской манере.При создании образа Кола Брюньона Роллан воспользовался сведениями о жизни и характере своего прадеда по отцовской линии — Боньяра.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман Ромена Роллана «Жан-Кристоф» вобрал в себя политическую и общественную жизнь, развитие культуры, искусства Европы между франко-прусской войной 1870 года и началом первой мировой войны 1914 года.Все десять книг романа объединены образом Жан-Кристофа, героя «с чистыми глазами и сердцем». Жан-Кристоф — герой бетховенского плана, то есть человек такого же духовного героизма, бунтарского духа, врожденного демократизма, что и гениальный немецкий композитор.
Роман Ромена Роллана «Жан-Кристоф» вобрал в себя политическую и общественную жизнь, развитие культуры, искусства Европы между франко-прусской войной 1870 года и началом первой мировой войны 1914 года.Все десять книг романа объединены образом Жан-Кристофа, героя «с чистыми глазами и сердцем». Жан-Кристоф — герой бетховенского плана, то есть человек такого же духовного героизма, бунтарского духа, врожденного демократизма, что и гениальный немецкий композитор.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Грэм Харман. Родился в 1968 году в Айова-Сити. Философ, профессор высшей архитектурной школы SCI-Arc в Лос-Анджелесе. Центральная фигура направления спекулятивный реализм, основатель объектно-ориентированной онтологии. Автор множества книг, среди которых: «Объектно-ориентированная онтология: новая теория всего» (2018), «Имматериализм: объекты и социальная теория» (2016, русское издание 2018), «Квентин Мейясу: философия в процессе создания» (2015), «Странный реализм: Лавкрафт и философия» (2012), «Четвероякий объект: метафизика вещей после Хайдеггера» (2010, русское издание 2015), «По направлению к спекулятивному реализму: эссе и лекции» (2010), «Князь сетей: Бруно Латур и метафизика» (2009), «Партизанская метафизика: феноменология и плотничье дело вещей» (2005), «Изделие-Бытие: Хайдеггер и метафизика объектов» (2002)
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Что такое событие?» — этот вопрос не так прост, каким кажется. Событие есть то, что «случается», что нельзя спланировать, предсказать, заранее оценить; то, что не укладывается в голову, застает врасплох, сколько ни готовься к нему. Событие является своего рода революцией, разрывающей историю, будь то история страны, история частной жизни или же история смысла. Событие не есть «что-то» определенное, оно не укладывается в категории времени, места, возможности, и тем важнее понять, что же это такое. Тема «события» становится одной из центральных тем в континентальной философии XX–XXI века, века, столь богатого событиями. Книга «Авантюра времени» одного из ведущих современных французских философов-феноменологов Клода Романо — своеобразное введение в его философию, которую сам автор называет «феноменологией события».