Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 2 - [11]

.

Такие ходили разговоры, и они ещё рассказывали о жизни Морелии в старом доме в Сан-Педро. Её муж прожил десять или более лет после брака, но по слухам он больше не обладал душой.

Несомненно, его смерть очень загадочно замалчивалась Морелией Годольфо, которая продолжала жить одна в большом доме возле океана.

Шёпоты подёнщиков, рассказывающих продолжение легенды, чудовищно усиливались. Они были связаны с изменением личности Морелии Годольфо. Это колдовское изменение было причиной того, что она уплывала далеко в океан лунными ночами, так что наблюдатели видели, как её белое тело мерцает среди всплесков воды. Мужчины, достаточно смелые, чтобы наблюдать с утёсов, могли мельком заметить её в то время, когда она резвилась в чёрной воде вместе с причудливыми морскими существами, которые прижимались к Морелии своими ужасающе деформированными головами. Свидетели говорили, что эти существа не были тюленями или какой-либо другой известной формой океанской жизни, хотя иногда от них доносились всплески хихикающего, журчащего смеха. Говорят, однажды ночью Морелия Годольфо уплыла, и больше не возвращалась. Но после этого смех вдали стал ещё громче, и существа продолжали резвиться среди чёрных скал; так что истории первых свидетелей подпитывались до наших дней.

Таковы были легенды, известные Дину. Факты были скудными и неубедительными. Старый дом совсем обветшал за многие годы и лишь изредка сдавался в аренду. Жильцы нечасто селились в этом доме, да и те быстро съезжали. Не было ничего определённо плохого в доме между мысом Уайт и мысом Фермин, но те, кто жил там, говорили, что грохот прибоя звучал слегка по-другому, когда он доносился через окна, обращённые к океану, и жильцы тоже видели неприятные сны. Иногда случайные арендаторы упоминали своеобразный ужас лунных ночей, когда океан становился совершенно ясно видимым. Во всяком случае, жильцы часто в спешке покидали дом.

Дин сразу же переехал в этот дом, как только получил его в наследство. Он считал, что место идеально подходит для рисования морских пейзажей. Он узнал о местной легенде и фактах, стоящих за ней, позже, и к тому времени его сны уже начались.

Сначала сны были достаточно условными, хотя, как ни странно, все они были сосредоточены вокруг океана, который он любил. Но океан, который ему снился, было совсем не таким.

Горгоны жили в его снах. Сцилла ужасно корчилась в тёмных и бушующих водах, где гарпии летали и кричали. Странные существа лениво выползали из чёрных, чернильных глубин, где жили безглазые, раздувшиеся морские звери. Гигантские и страшные левиафаны выпрыгивали из воды и вновь погружались в неё, в то время как чудовищные змеи извивались в странном поклоне насмешливой луне. Грязные и скрытые ужасы океанских глубин поглощали Дина во сне.

Это было достаточно плохо, но являлось лишь прелюдией. Сны начали изменяться. Было похоже на то, что первые несколько снов сформировали определённую обстановку для будущих, более ужасных картин. Из мифических образов старых морских богов возникло другое видение. Сначала оно было зачаточно, принимая определённую форму и смысл очень медленно, в течение нескольких недель. И это был этот сон, которого теперь боялся Дин.

Это происходило обычно перед тем, как он просыпался — видение зелёного, прозрачного света, в котором медленно плавали тёмные тени. Ночь за ночью прозрачное изумрудное свечение становилось всё ярче, а тени скручивались в более зримый ужас. Тени никогда не были чётко видны, хотя их аморфные головы вызывали у Дина странное ощущение чего-то знакомого и отвратительного.

К настоящему времени в его снах существа-тени отплывали в сторону, словно уступая путь кому-то другому. Плавание в зелёной дымке приводило к свернувшейся кольцом форме — похожей ли на остальные или нет, Дин не мог сказать, потому что его сон всегда заканчивался на этом месте. Приближение этой последней формы всегда заставляло его проснуться в кошмарном пароксизме ужаса.

Ему снилось, что он находится где-то на дне океана, среди плавающих теней с деформированными головами; и каждую ночь одна особая тень становилась всё ближе и ближе к нему.

* * *

Каждый день теперь, пробуждаясь на исходе ночи от холодного морского ветра, дующего в окно, Дин лежал в ленивом, вялом настроении до самого рассвета. Когда он вставал из постели в эти дни, то чувствовал необъяснимую усталость и не мог рисовать. В это утро вид своего измождённого лица в зеркале заставил Дина посетить доктора. Но доктор Хедвиг ничем не помог.

Тем не менее Дин воспользовался выписанным рецептом по дороге домой. Глоток горького коричневатого тоника несколько укрепил его дух, но, когда Дин припарковал машину, чувство депрессии снова вернулось к нему. Он подошёл к дому, всё ещё озадаченный и странно испуганный.

Под дверью лежала телеграмма. Дин, озадаченно нахмурившись, прочитал её.

ТОЛЬКО ЧТО УЗНАЛ ЧТО ТЫ ЖИВЁШЬ В ДОМЕ В САН-ПЕДРО ТЧК ЖИЗНЕННО ВАЖНО ТЕБЕ НЕМЕДЛЕННО УЕХАТЬ ТЧК ПОКАЖИ ЭТУ ТЕЛЕГРАММУ ДОКТОРУ МАКОТО ЯМАДА 17 БУЭНА СТРИТ САН-ПЕДРО ТЧК Я ВОЗВРАЩАЮСЬ НА САМОЛЁТЕ ТЧК ВСТРЕТЬСЯ С ЯМАДОЙ СЕГОДНЯ

МАЙКЛ ЛИ