Вселенная Айн Рэнд: Тайная борьба за душу Америки - [50]

И вот здесь волосы действительно встают дыбом.

8. Агитатор

Читая интервью Ярона Брука в «Jerusalem Post», где лидер объективистов, рожденный в Израиле, принимает сторону арабов, когда вопрос заходит о частной собственности,[113] можно прийти к выводу, что при столкновении религии, предрассудков и частной собственности объективисты всегда предпочитают собственность.

Однако на самом деле это не совсем верно.

В 2010 году одна проблема, связанная с правом собственности, разрослась до национальных масштабов. Я имею в виду вопрос о том, имеют ли нью-йоркские мусульмане право построить мечеть и культурный центр всего в паре кварталов от «Ground Zero» — того места, где стояли башни Всемирного торгового центра. Противоборствующие стороны были обозначены недвусмысленно: частная собственность против правительства, которое изо всех сил (и безуспешно) пыталось положить конец противостоянию. Мэр Нью-Йорка Майкл Блумберг сказал: «Дело в том, что это здание находится в частной собственности, и владельцы имеют право использовать его как место для молитвы».[114] У Рэнд был радикальный взгляд на частную собственность. «Право на жизнь — источник всех прав, а выражаются они в первую очередь в праве на собственность. Без права на собственность другие права не имеют смысла», — говорила она в «Добродетели эгоизма».[115]

Однако объективисты, которым вроде бы полагается отстаивать частную собственность, выступили против строительства мечети рядом с «Ground Zero» и призывали правительство использовать вовсе не метафорическую, а самую настоящую «пушку» для предотвращения строительства. Леонард Пейкофф в июне 2010 года озвучил официальную позицию объективистов в подкасте, который доступен в Интернете: «Во всех возможных разрешениях должно быть отказано, а если это их не остановит и они построят мечеть, правительство должно разбомбить ее, сровнять с землей». Разумеется, предварительно эвакуировав людей, но «без какой-либо денежной компенсации владельцам собственности».[116]

Здесь прекрасно видно, как здравый смысл наталкивается на то, что Рэнд называла «трайбализмом», — на предубеждение против мусульман, причем трайбализм побеждает. Одно дело выступать против появления мечети на том месте, которое столь памятно выжившим 11 сентября: точно так же люди протестовали в 80-е годы против учреждения в Освенциме монастыря.

Однако видеть в этой мечети вражеский форпост, не имея к тому никаких оснований, значит, очертя голову ринуться в пучину предубеждений. Рэнд порицала всякие предубеждения в статье 1963 года о расизме, которая была перепечатана в антологии «Добродетель эгоизма». Она называла расизм «самой низшей, откровенно жестокой и примитивной формой коллективизма».[117]

Рэнд всегда охотно занимала непопулярные позиции, поэтому вполне могла бы поддержать строительство мечети, если бы дожила до 2010 года. Но я склоняюсь к мысли, что все-таки не поддержала бы, потому что ближе к концу жизни на нее снизошло некое озарение: она вдруг осознала то, на что всегда закрывала глаза, — собственную принадлежность к еврейскому народу. Это признание своего наследия, как мне кажется, проявилось ивее произраильской позиции, которую она публично заняла в 1970-е годы, а не публично — еще раньше. Барбара Бранден сказала мне, что это произошло, скорее всего, в конце 1950-х годов.

Стремительное бегство Рэнд от своих этнических корней стало одним из самых заметных событий ее ранней биографии. Она происходила из нерелигиозной (и по русским, и по иудейским меркам) семьи, где отмечали только Песах — иудейский праздник, возможно, наиболее близкий идеологии объективизма, поскольку бегство детей Израилевых из Египта[118] совершилось в их рациональных личных интересах (и напоминает забастовку Галта). Может сложиться впечатление, будто Рэнд стремилась отстраниться от иудаизма, не желая, чтобы ее ассоциировали с тем, что можно обозначить как дела еврейские. По прибытии в США она не стала обманывать иммиграционные службы: в списке пассажиров она обозначена как «еврейка»,[119] — однако она немедленно переделала свою явно еврейскую фамилию на англоязычный лад и не сообщала своего настоящего имени (Алиса Розенбаум) никому, кроме ближайшего окружения.[120]

Ее энергичные попытки стряхнуть с себя наследие предков проявляются и в атеизме, и в восхищении Генри Фордом, и в выступлениях против участия США в войне с нацистами. Судя по журнальным публикациям и письмам, Рэнд не сказала ни слова по поводу Израиля ни в период, который предшествовал его независимости, ни в первые годы его существования. Но в начале 1970-х годов что-то изменилось — вероятно, из-за того, что Советский Союз стал проявлять к государству евреев особенный интерес. Возможно, до этого она тоже поддерживала Израиль, как вспоминала Барбара Бранден, но только в 1970-е годы она начала громко им восхищаться и сделалась ярым критиком его арабских противников. Будучи Айн Рэнд, она выразила свою позицию так, чтобы все, кроме объективистов, ощутили неловкость.

Израильтяне потрудились, чтобы доказать изначальную принадлежность еврейского народа к этой земле, выискивая свои корни с помощью археологии и ссылаясь на Библию (а в недавнее время еще и путем анализа ДНК). Антисионисты пытаются доказать незаконность притязаний израильтян, выставляя Израиль якобы чужеродным телом, которое силком сунули в глотку Ближнему Востоку. Однако именно эта предполагаемая непохожесть на другие страны и нравилась Рэнд в Израиле. Ей было наплевать на библейские корни еврейской нации или на старательно собранные археологические доказательства того, что евреи обитали в тех местах на протяжении веков. Она никогда не ездила в Израиль, чтобы принять участие в каких-нибудь мистических ритуалах вроде молитвы у Стены Плача. Рэнд в Израиле привлекало вовсе не осуществление обещаний, сделанных три тысячи лет назад в религиозных текстах, ценности которых она не признавала, и не то, что Израиль стал прибежищем для гонимых иудеев и тех, кто пережил холокост, — нет, она видела в Израиле аванпост западной цивилизации.