Вселенная Айн Рэнд: Тайная борьба за душу Америки - [30]
Эллисон запросто (хотя и весьма предсказуемо) разрешил мою дилемму. «Она постоянно повторяет утверждение, которое лично мне очень помогло в жизни: необходимо всегда проверять исходные положения. Надо всякий раз спрашивать себя, почему вы верите в то, во что верите», — сказал он. В прошлом он бывал не согласен с Рэнд, но затем обнаружил, что просто придерживался убеждений, которые «не имели большого смысла».
Такое возможно, если человек не испытал на личном опыте того, о чем говорит Рэнд. Но что, если убеждения самой Рэнд не имеют большого смысла? Что, если ее исходные положения неверны? Я заметил, что Рэнд позволяла себе судить о том, что находилось за пределами ее компетенции: например, о психологии. Считается, что Рэнд была непревзойденной спорщицей. Разумеется, она знала, что ответить публике, которая нападала на нее в телестудии, во время шоу Фила Донахью в 1979 году. Однако она отказалась от дебатов с Эллисом, и не сохранилось ни единой записи ее стычек лицом к лицу с каким-нибудь действительно выдающимся человеком, выступавшим против ее системы верований.
Несмотря на мои давние нехорошие предчувствия, должен признать, что когда Рэнд пишет о внешней политике США, в ее рассуждениях присутствует определенная логика. Эллисон, довольный, что здесь мы сошлись во мнениях, рассказал мне, как в 1960-е годы Айн Рэнд совершенно перевернула его взгляды на Вьетнамскую войну. По признанию Эллисона, до прихода к объективизму он «считал, что Соединенные Штаты действительно преследуют во Вьетнамской войне собственные интересы». Но когда он начал «по-настоящему анализировать и размышлять, то осознал», что просто пытается оправдать действия государства. Эллисон пришел к пониманию того, что война во Вьетнаме была вовсе не в интересах Америки. «Это не значит, что я разделил взгляды демонстрантов, которые выступали против войны, — пояснил он. — Я по-прежнему был не согласен с ними. Зато я согласился с Рэнд в том отношении, что Вьетнам — не то место, где следует защищать Америку». Выражаясь рэндианским языком, Эллисон изменил свои исходные положения: сначала он считал необходимым «принять сторону Америки», а затем задался вопросом: «в чем состоит выгода для Америки?»
Я напомнил Эллисону, что Рэнд придерживалась той же логики, когда возражала против вступления Соединенных Штатов во Вторую мировую войну. Он посмотрел на меня непонимающим взглядом. Я наступил на больную мозоль. В наше время и в нашем возрасте, когда «Величайшее поколение», по мере его вымирания, все больше идеализируется, поблекшие воспоминания о той войне являются одной из немногих тем, связанных с американской историей, которые остаются неразработанными.
«Я знаю об этом слишком мало. Ничего не могу сказать», — заявил он.
Неужели? Эллисон всерьез изучал объективизм, а откровенное сопротивление участию США во Второй мировой составило в жизни Рэнд значительную главу. Как и поддержка кандидата в президенты Уэнделла Уилки, настроенного против участия в войне, от которого Рэнд отреклась, когда он вошел в состав администрации Рузвельта. Я настаивал на ответе, и тогда Эллисон сообщил, что помнит только, как она утверждала, что «немцы и русские истребят друг друга, а нам вмешиваться не стоит. И мы можем позволить себе не вмешиваться».
Я выразил сомнение по этому поводу, но Эллисон был невозмутим. «Все сводится к исходному положению: нам сказали, что участвовать во Второй мировой войне хорошо, — усмехнулся он. — Яне уверен, что нам действительно следовало отказаться от участия во Второй мировой. Но довод Рэнд, по-моему, очень даже… А что, если бы эти плохие парни и впрямь поубивали друг друга?»
«И ведь такое вполне могло случиться», — засмеялся он, представив себе подобную возможность.
Эллисон весьма уклончиво говорил о позиции Рэнд. «Невозможно сказать, права она была или нет, — продолжал он. — Мы очень помогли русским, взяли на себя большие расходы и большой риск после Второй мировой». — «Но погодите минутку, — возразил я. — Разве Германия не объявила войну США после Перл-Харбора?». «Рэнд сказала бы, что мы сами устроили себе Перл-Харбор: надо было иначе обращаться с японцами», — ответил он.
Эллисон был прав. Именно так сказала бы Рэнд. В книжном обозрении, напечатанном в декабрьском номере «Вестника объективиста» за 1962 год, Барбара Бранден с одобрением цитировала одного автора, который заявил, будто Рузвельт «сознательно спровоцировал» атаки на Гавайи и Филиппины. Имя автора было Джон Т. Флинн, а книга называлась «Миф о Рузвельте». Бранден очень хвалила ее, как «безжалостно точное изложение событий, имевших место во времена „Нового курса“». В бюллетене ничего не печатали без одобрения Рэнд — издательницы и одного из редакторов. Натаниэль Бранден, тогда еще муж Барбары, был вторым редактором.
Что-то в нашем разговоре с Эллисоном меня тревожило. Мне было интересно: мне почти всегда интересно беседовать с объективистами, и на то есть причины. Но что-то меня и пугало. За несколько дней до Йом-Киппура я сижу и рассуждаю о том, не было ли серьезной ошибкой начать войну, благодаря которой нацистская Германия не смогла отправить в газовые камеры еще больше представителей моего народа. Все-таки в позиции, которую отстаивал Эллисон, было нечто… да-да, на ум само собой приходит слово «безнравственное».
