«Всех убиенных помяни, Россия…» - [121]

Надпартийность, общенародность Русской Армии не всеми может быть признана, одобряема и, наконец, правильно понята, и в этом смысле с развиваемыми Вами в статье «Врангель и монархия» положениями можно соглашаться или не соглашаться, можно их оспаривать или утверждать, ибо, повторяю, оценка деятельности генерала Врангеля как политика в огромной степени зависит от общественных, партийных, а часто и просто личных взглядов, наклонностей и вкусов критикующего. Следует лишь пожалеть, что государственная мудрость и такт Вашего покойного брата не являются и Вашим достоянием.

Но если суждения Ваши о политической деятельности Главнокомандующего, даже пригнанные под угодную Вам мерку, даже вносящие раскол в наши ряды, заслуживают внимания как отражающие настроение некоторой части Армии, то Ваша характеристика нравственного облика генерала Врангеля, его внутренних качеств, его личности как человека и офицера — ничего, кроме жгучего негодования, вызвать не может. Построив свое, затушеванное «беспристрастием» обвинение, в которое, я уверен, Вы и сами не верите, на подлых анекдотах, питающих социалистическую и советскую печать, Вы нанесли в лице Главнокомандующего оскорбление всей Русской Армии, а следовательно, и мне, и я был бы недостоин звания солдата-добровольца этой Армии, неразумно травимой со всех сторон, если бы не ответил на Вашу статью.

Когда «Последние новости» или «Дни» в километрических фельетонах выливали на Армию и ее вождя ушаты помоев, когда разные милостивые государи, типа Милюкова, Зензинова, Бориса Мирского, играя на полевение, с захлебывающимся торжеством обвиняли генерала Врангеля в присвоении в Катаро серебра ссудной казны, тем самым пороча и наше имя, — это было понятно. Наглой ложью, клеветой, подтасовкой фактов, молниеносными перебежками от побежденных к возможным победителям на политической арене создают эти господа свою карьеру. Огненными буквами незаслуженной обиды, издевательств и травли выжжены их имена в наших сердцах.

Когда «Известия», «Правда» и прочие советские официозы «для отрезвления заблудших врангельских овец» аршинными буквами повествовали о том, как «генерал Врангель при нашумевшей в свое время атаке германской батареи в конном строю не удержался от соблазна пощипать в свою пользу немного чужих лавров, догадался сесть верхом на орудие, сфотографировать себя в таком виде и на основании этого бесспорного документа получить Георгиевский крест» (это взято не из «Известий», а из монархического органа «Вера и Верность», № 6) — мы знали, что бездарная басня г. Нахамкеса не произведет никакого эффекта в Армии, прекрасно осведомленной о всех подробностях этого действительно выдающегося подвига генерала Врангеля, когда даже пленный германский офицер попросил разрешения пожать руку изумившему его герою (или и это, г. Столыпин, подстроено генералом Врангелем?).

Но когда подобные инсинуации выходят из-под пера доныне уважаемого общественного деятеля, ни с Милюковым, ни с Нахамкесом ничего общего как будто не имеющего, когда, после погрома слева, нам, кажется, готовым отдать все на борьбу с коммунистической заразой, неожиданно угрожает погром справа, порочащий честь того имени, от которого якобы делаются эти безответственные выступления, — мы не можем молчать.

Ваша статья произвела удручающее впечатление на всех проживающих в Финляндии чинов не только Русской Армии, но и армий генерала Юденича, адмирала Колчака, генерала Пермикина. Не только мы, «врангелевцы», но и родственные нам по духу офицеры и солдаты других антибольшевистских армий глубоко чтут имя генерала Врангеля, последнего орла из славной стаи корниловских орлов.

Не может быть никакого сомнения, что совнарком в тысячах экземпляров будет распространять Вашу статью в балканских государствах. Уверен, что и г. Милюков, и г. Керенский, и г. Нахамкес с радостью перепечатают на страницах своих газет.

Для некоторых людей всякая цель оправдывает средство. В пылу политической борьбы иногда допустимы приемы, от которых брезгливо отворачиваются в более спокойное время. Но никакими принципами, как бы святы они ни были, никаким раздражением, никакой агитационной горячкой не может быть оправдано преднамеренное разрушение единственной в наше подлое время стойкой национальной силы — Русской Армии, как никакими, даже высокими целями нельзя оправдать клеветы на Главнокомандующего, извращения фактов и сознательных передержек, допущенных в Вашей больше чем неосторожной статье, под которой с любовью подписался бы любой «товарищ».

^{(Русские вести. 1923. 16 октября. № 388)}

Портрет. Генералу Врангелю

На стене, где днем солнечные зайчики прыгают, а ночью зеленолиловой кистью пишет светлый мальчик — лунный луч — изумительные картины, — пусто. С угла до угла протянулся широкий квадрат обоев, сморщившихся, усыпанных темными пятнами сырости и плесени. Ни ковра, ни изогнутых спинок кресел, ни глубоких мягких диванов. Пусто. Только разве четко видны на ней, на стене отсыревшей, набросок галлиполийского кладбища, блеклый вольноперский шнурок да Ваш портрет.

Устану за день — нехорошо теперь жить, Господи! — подойду к стене, смотрю. Дроздовец, опираясь на винтовку, с непокрытой головой, стоит у конусообразного памятника. Набросок маленький, в три четверти вершка, с подписью художника — В. Зелинский, галлиполиец. Шнурок выцветший, как стебель сухого цветка, чуть колышется на ветру — сквозняк у меня вечно. А Вы смотрите ласково и строго.