Всего один взгляд - [103]

— Я не все понимаю в вашем сценарии. Почему бы мне просто не спрятать тело брата и не притвориться, что он где-то скрывается?

— Слишком многие стали бы задавать вопросы.

— Но ведь именно так поступили Шейн Олуорт и Шейла Ламберт — они попросту исчезли.

— Верно, — согласилась Грейс. — Видимо, дело в вашем семейном трастовом фонде.

При этих словах лицо Сандры застыло. Словно превратилось в маску.

— Какой такой трастовый фонд?

— Я нашла в столе Джека бумаги и показала их знакомому юристу. Там сказано, что ваш дед владел шестью трастовыми фондами. У него было двое детей и четверо внуков. Забудем на минуту о деньгах и поговорим о праве голоса. При разделении все получали голосующих акций поровну, а ваш отец — еще плюс четыре процента; в этом случае он и его дети сохраняли контроль над семейным бизнесом — пятьдесят два процента против сорока восьми. Но — я плохо разбираюсь в этих делах, вы уж простите мне примитивное изложение — ваш дед хотел, чтобы деньги оставались в семье. Если бы кто-то из вас умер, не дожив до двадцати пяти лет, его акции с правом голоса надлежало разделить поровну между остальными пятью членами семьи. Предположим, в тот вечер ваш брат погиб на концерте, значит, вы и ваш отец автоматически многое теряли при голосовании.

— Вы с ума сошли!

— И есть от чего, — хмыкнула Грейс. — Скажите, Сандра, что вами двигало — страх быть пойманной или угроза потерять контроль над фондом? Или то и другое? В любом случае вы убедили Шейна Олуорта выдать себя за вашего брата. Это легко доказать. Мы нашли массу старых фотографий, можно провести тест на ДНК. Так что игра закончена, Сандра.

Ковал забарабанила пальцами по столу.

— Если это правда, — сказала она, — мужчина, которого вы любили, вам много лет лгал.

— Это правда в любом случае, — парировала Грейс. — Но как вы добились его согласия?

— Вопрос чисто риторический, как я понимаю?

Грейс пожала плечами.

— Миссис Олуорт рассказала: они были почти нищими — ее второй сын Пол не мог позволить себе поступить в колледж, жили в какой-то дыре… Но по-моему, вы применили тактику устрашения. Если одного из членов «Аллоу» признают причастным к Бостонской давке, потянутся остальные. Видимо, в той горячке Джон решил, что выбора у него нет.

— Бросьте, Грейс. Вы что, и впрямь думаете, будто парень из бедной семьи вроде Шейна мог притворяться моим братом?

— А что в том сверхсложного? Я не сомневаюсь, вы с отцом всячески ему помогали. Достать удостоверение личности — ничего особенно трудного: у вас было свидетельство о рождении брата и его документы. Можно было просто заявить, что у него украли бумажник, — проверка тогда была намного проще. Он получил новые водительские права, паспорт, что там еще… Вы нашли нового юриста для трастового фонда в Бостоне — мой знакомый обратил внимание, что прежний был из Лос-Анджелеса, то есть вам нужен был человек, не знавший, как выглядит ваш брат. Вы, ваш отец и Шейн пришли к юристу вместе, все с нормальными документами — у кого бы возникли вопросы? Вермонтский университет ваш брат уже закончил, так что с этим проблем не возникло. Шейна легко удалось сплавить за границу. Если бы кто-то там его случайно встретил, он назвался бы Джеком, выдав себя за какого-то другого Джона Лоусона. Имя весьма распространенное.

Грейс сделала паузу.

Сандра скрестила руки на груди.

— Сейчас мне, видимо, полагается расколоться и во всем признаться?

— Вряд ли вы станете колоться, Сандра. Я в этом сильно сомневаюсь. Но все равно игра закончена — мне не составит труда доказать, что мой муж не был вам братом.

Сандра Ковал молчала.

— Возможно, — наконец заговорила она, тщательно взвешивая слова, — но я не вижу, в чем здесь преступление.

— Как так?

— Предположим — гипотетически, я подчеркиваю, — что вы правы. Предположим, я заставила вашего мужа выдать себя за моего брата, но это было пятнадцать лет назад. Срок давности истек. Мои двоюродные братья могут выдвинуть против меня обвинения в связи с трастовым фондом, но они не захотят скандала. Мы уладим это между собой. И даже если ваши слова — правда, вряд ли преступление, совершенное мной, можно считать серьезным. Даже если я была на том концерте, достаточно вспомнить, какое безумие охватило толпу, чтобы не винить меня в том, что я испугалась.

— Я бы вас не обвинила, — мягко произнесла Грейс.

— Вот. Сами сказали.

— Сначала вы не сделали ничего криминального. Ну, пришли на концерт искать справедливости, ну, набросились на человека, укравшего песню, написанную вашим братом и его приятелем. Это не преступление. Когда все пошло не по плану и ваш брат погиб, вы не могли его воскресить, поэтому поступили так, как, вы считали, будет лучше. Правила вашей трастовой игры были жесткими.

Сандра Ковал развела руками, словно раскрыв объятия.

— Тогда зачем вы пришли, Грейс?

— За ответами.

— Так у вас уже есть все ответы… — Ковал осеклась. И добавила, подняв указательный палец: — Гипотетически.

— И пожалуй, за справедливостью.

— За какой еще справедливостью? Вы же только что сами признали — то, что произошло, можно понять.

— Первую часть — да. — Тон Грейс стал еще мягче. — Если бы все на этом закончилось, я не стала бы и копать глубже. Но с этого все только началось, не так ли?