Всего 33. Звезды мировой кинорежиссуры - [9]

Пускай этот парусник послужил всего лишь декорацией для тяжеловесного фильма "Пираты" (1986) с единственным занятным эпизодом-пародией на "Броненосец "Потемкин". И пускай вообще работы Полянского последних лет не вдохновляют по большому счету. Зато в обновленный пейзаж чудесно вписываются как парусник, получивший там прописку на нeсколько лет, так и осевший в Париже его строитель и капитан.

Его ругают за то, что потрафляет жрецам коммерции, его называют гедонистом, безродным космополитом, педофилом, к нему липнут самые фантастические домыслы и сплетни. Пускай. Пускай пресса иронизирует по поводу его роста и эротической активности, зовет его современным Кандидом, не извлекающим уроков из прошлого. Пускай. Когда 65-летний коротыш с волосами до плеч величественно поднимается по каннской — или гданьской — сцене, напряжение и восторг публики одинаково иррациональны. Она в стократной пропорции отдает ему то, что отобрала из его личной жизни для своих обывательских радостей. Он притягивает и влечет ее своим сверхчеловеческим запахом — как парижский парфюмер Гренуй.

И плевать, если вдруг на десяток лет он становится персоной нон грата в Америке — после сексуального скандала с девочками, в который он вляпался вместе с героем "Китайского квартала" Джеком Николсоном. Он настолько независим и благороден, что став каннским судьей, награждает "Золотой пальмовой ветвью" американский фильм. И плевать на слухи, будто жюри морально коррумпировано заокеанский киноиндустрией — от Вупи Голдберг вплоть до Натальи Негоды, с которой Полянский незадолго до того снялся в какой-то голливудской бодяге. Он поднимается на сцену под фамильярно-одобрительный раскат зала: "Рома-ан!"

А ведь награжденный фильм этот — "Бартон Финк" — словно создан для души президента жюри. Ведь кто такой сам Полянский как не беженец от идеологии? Сначала коммунистической, потом — леворадикальной европейской, наконец — американской, оттолкнувшей его (в прямом и переносном смысле) унылым ригоризмом. По сути Полянский повторил судьбу Бартона Финка — бродвейского драматурга образца "политической корректности" 1941 года, который поехал продавать свой талант в Голливуд. Но вместо вернякового коммерческого сценария написал совсем другое — проекцию своих фантазмов и комплексов, своих трагикомических отношений с миром, своего эгоцентризма и своей чрезмерности.

Полянский по-прежнему похож на беженца, за которым уже давно никто не гонится и который на бегу достиг немыслимого благополучия. Беженство — это естественное состояние и жизненный стиль. Меняя города и страны, студии и подруг жизни, он словно бежит от самого себя, от собственных воспоминаний. И возвращается — куда? Правильно, к началу.

"Горькая луна" (или, используя игру слов, "Горький медовый месяц", 1992) — почти что римейк "Ножа в воде". Вновь супружеская пара, втягивающая в свои изжитые отношения новичка, неофита, свежую кровь. Вновь действие сконцетрировано в плавучем интерьере, только вместо приватной (шикарной по польским параметрам) яхты — действительно роскошный трансконтинентальный лайнер. И несколько "флэшбеков" из парижской жизни, из времен, когда завязался злосчастный роман, который завершится двумя выстрелами посреди океана.

О6 этом фильме один из фестивальных экспертов сказал: "Very, very Polanski". При том, что здесь как никогда много заимствований и реминисценций: от Эрика Ромера до Бертолуччи с его "Конформистом" и "Последним танго", до бунюэлевской "Тристаны" и феллиниевской "Сладкой жизни". Весь фильм — сплошной постмодерновый "пастиш", влажная вселенская смазь, скрепляющая осколки интеллектуальных и масскультовых клише. Неоригинален и жанр — возведенный на подиумы последних сезонов эротический триллер. И тем не менее эксперт прав: этот фильм — очень, очень "полянский". В нем с редкой энергией выплеснулся провокативный характер его личности. Ее обжигающее воздействие сполна испытали трио актеров, сыгравших все стадии романтического флирта, рокового влечения, садо-мазохистских игр и физического истребления.

Питер Койот едва не отказался от роли писателя, пытающегося повторить опыт Хемингуэя, Фицджеральда и Генри Миллера, — испугавшись, что соотечественники сочтут его настоящим психом. Точно не известно, что думал по этому поводу тогда еще девственный в кинематографе Хью Грант. Что касается Эмманюэль Сенье, то она была более сговорчива — ведь еще в несовершеннолетнем возрасте актриса стала очередной пассией Полянского. Последний же, вернувшись к собственным началам и корням, доказал, что по-своему способен на верность и постоянство.

Его не способны выбить из седла неудачи последних лет типа пафосной политизированной драмы "Девушка и смерть". Или даже скандалы на съемочной площадке, один из которых кончился разрывом многомиллионного контракта с Джоном Траволтой.

О том, что у Полянского характер не сахар, известно всем. Но всех гипнотизирует его бесшабашная легкость отношения к жизни, к ее соблазнам и испытаниям. Быть может, все дело в том, что он знает дьявола не понаслышке. Новый киноопус Полянского — "Девятые врата" с Джонни Деппом — опять эксплуатирует старую тему: дьявол — рядом. Вновь воплощением зловещей и гибельной красоты оказывается женщина — все та же Эмманюэль Сенье. В финале фильма она, казавшаяся до поры до времени ангелом-хранителем героя Деппа, садится на него верхом и торжествующе совокупляется.