Всегда настороже. Партизанская хроника - [3]

— Вооруженные?

— С головы до ног.

— И куда вы отвели их, пан Сурын?

— Правду сказать, — забормотал Сурын, — я… отвел их к Янеку Горнянчину… У меня не было другого выхода, пан вахмистр… Но там я от них все же избавился!

— Так заруби себе на носу, болван! — неожиданно заорал вахмистр. — Морду набью тебе за это!

Отбой. Разговор окончен.

Ошарашенный Мика Сурын постоял у аппарата, а потом, избегая взгляда старосты, поплелся из общинного управления с видом побитой собаки.

Утро. Янек Горнянчин стоит перед своим домом и не узнает окрестностей. Он привык к зиме, и наступающая весна буквально поразила его.

Лиственница в лесу уже сбрасывает снег, а стоит ей зазеленеть — и весна уже тут как тут. Янек словно впервые увидел ивы у ручья и свежие пеньки в дубраве, молодые буки. Все словно помолодело, а мелкая поросль на краю лесосеки будто ожила. Все вокруг пробуждается ото сна, сегодня запоет синичка, ночью случится чудо — и завтра леса буйно зазеленеют.

Горнянчин, потянувшись, коснулся рукой изъеденной червоточиной потолочной балки. В Ланах искрятся на солнце две этернитовые крыши; они всегда так светятся, когда с них стаивает снег. Под лесом на крутом склоне белеют последние островки снега, но это уже похоже на украшение, а высоко в голубом небе звенит, заливается жаворонок.

Когда в сумерки Янек Горнянчин возвращался из леса с топором на плече, он увидел, что внизу на дороге остановился легковой автомобиль. Из него вышли трое и по тропинке стали подниматься вверх по склону Вартовны. Через минуту Янек узнал одного из них. Это был Ягода, владелец фирмы «Ягода, ликеры, вина, вермуты». Ягода хотел, чтобы его называли «пан фабрикант», но в общем-то он был просто хорошим винокуром. Когда немцы отправили в гетто его конкурента — старого Штейна, Ягода стал важной персоной.

В саду Янек давно уже устроил себе нечто вроде мастерской. Здесь он обычно занимался своим любимым делом — вырезал фигурки из дерева, рисовал, пока не наступали холода и ему не приходилось перебираться в избу. Вот сейчас Янек и направился в свою мастерскую.

Приезжие тем временем подошли к самому дому, и Янек слышал, как Светлана говорила с ними. В какой-то момент у него мелькнула мысль, что мог бы запереться, но он сразу же прогнал ее — от кого ему прятаться?! Он живет честно, и бояться ему некого.

Светлана привела гостей к беседке. Первым вошел Ягода. Потом появилась его жена и еще какой-то пан в шляпе и очках, в руках он держал перчатки из оленьей кожи.

— Здравствуйте, Горнянчин! — весело и громко сказал Ягода, но руки не подал.

Он положил туго набитый портфель на скамью под окном. В портфеле звякнуло стекло, и Горнянчин сразу понял, в чем дело. Ягода опять притащил свою сливовицу, чтобы получить за нее какую-нибудь фигурку или картинку.

Ягода по всему краю собирал изделия валашских умельцев — старался выглядеть меценатом. Возьмет фигурку или рисунок, а за это пришлет бутылку водки или зайца (сам Ягода был заядлым охотником). С Янеком Горнянчиным он познакомился давно. И сразу же стал нахваливать фигурки, которые Янек вырезал из причудливых сучьев и корней. С тех пор Ягода немало вещиц взял у Янека.

Однажды Янеку пришлось даже пообещать Ягоде, что придет разрисовать его подвал. В своей современной вилле в Визовицах «пан фабрикант» хотел устроить нечто вроде винного погребка в словацко-валашском стиле, куда он мог бы приводить важных гостей. И вот Янек спустился в Визовицы и стал рисовать на побеленных стенах разбойников и шалаши овчаров, а другой такой же самозванный художник, откуда-то из-под Брода, рисовал на противоположной стене словацкие национальные костюмы и все время пел песни. Через какое-то время все это им осточертело. Они бросили свое малеванье и так нахлестались разных водок-настоек, что им и море было по колено. Потолок они так и не закончили. Похлопали друг друга по плечу, расцеловались по-братски — и только их и видели! Янек вернулся домой на Вартовну, и тщетно Ягода грозил ему, а потом уговаривал. Но Янек не пошел в Визовицы. Так и остался подвал «фабриканта» Ягоды не расписанным до конца.

Но это было давно. Ягода в конце концов смирился с этим, да и погребок получился недурной. К Янеку Ягода продолжал относиться по-приятельски.

— Привезли вам дорогого гостя, — начала пани Ягодова.

С Горнянчиным у нее были не очень-то теплые отношения. Пани «фабрикантша» видела в нем неотесанного валаха. Она не могла ему простить, что как-то он спросил ее, откуда она родом — не из Прлова ли? Она выставляла себя иностранкой, хотя была урожденной Цедидловой из Прлова. Звали ее Марушкой. Некоторое время она действительно жила в Англии и вернулась оттуда уже не Марушкой, а Мэри, и Ягода, который был немного старше ее, просто с ума сходил по ней.

Хоть у Ягоды голова седая, но он еще мужик что надо… И как эта Марушка Цедидлова смогла его так оседлать!

Вот и сейчас — она и слова ему сказать не дает.

— Пан доктор Мезуланик большой друг Валахии. Он очень любит… как это сказать… фольклор… Вот мы и решили сделать вам приятное. Но учтите, что пан доктор…

Пан доктор, выставив длинную бородку, принялся разглядывать полки и сразу же что-то выловил. Это была фигурка валашского стражника. Как-то летом Янек крутил и вертел целый пенечек, пока не вырезал из него эту фигурку в плаще и высокой широкополой шляпе с обушком в руке.