Всегда на переднем крае - [34]

Я. Гуревич Следы остаются всегда

Очень часто телефонный звонок раздается ночью. Злой умысел тщательно избегает людского глаза, и преступления обычно совершаются под покровом темноты.

Но в тот раз звонок раздался под самое утро. Сотрудник уголовного розыска Алексей Савельевич Попов уже готовился к сдаче дежурства по райотделу. Еще подумалось: удачно, что заканчивается дежурство в субботу утром, и дома успеешь побыть, и на рыбалку сходить, и вдруг — взволнованный голос в трубке:

— Сторожа убили…

Звонил Метлинский, начальник охраны в Институте орошаемого земледелия и овощеводства. Даже не спросив, кто у телефона, словно опасаясь, что кто-то перебьет и не успеет он всего сказать, торопливо зашептал в трубку:

— Сад института на окраине села Суклея знаете? Ну, вот там… Сменщик пришел, а он лежит под деревом… Кровь видна… Нет, сам еще там не был, люди рассказали…

Всего несколько минут понадобилось Попову, чтобы доложить о случившемся начальнику отдела подполковнику Косогорову и на попутной машине выехать к месту происшествия.

В огромном саду института, неподалеку от ничком лежавшего человека в поношенной фуфайке и крепких еще ботинках толпились люди — то ли пришедшие с утра на работу, то ли привлеченные страшным известием. Из отрывочных фраз, которыми они полушепотом обменивались, Попов уловил, что сторожа здесь хорошо знали и относились к нему в общем-то благожелательно.

Едва успел он распорядиться об охране места происшествия и торопливо занести в протокол первые сведения о случившемся, как подъехали подполковник Косогоров, судебно-медицинский эксперт Е. Я. Садикова и следователь районной прокуратуры А. М. Флоря.

Предварительное обследование показало: смерть наступила несколько часов назад, ночью, от двух огнестрельных ран в затылок. Около соседней яблони были найдены клочки пыжей из газетной бумаги.

Протокол вскрытия дополнительного материала следствию не дал. Разве только то, что обе раны нанесены из охотничьего ружья, причем выстрелы были произведены почти одновременно, с очень близкого расстояния.

Есть в специальной литературе такой термин — адаптация, приспособление организма к окружающим условиям, к длительному раздражению, привыкание чувств. Говорят, что адаптация присуща врачам, что постоянное общение с больными делает их малочувствительными к человеческим страданиям. Но это справедливо только в тех случаях, когда речь идет о плохих врачах.

И о сотрудниках уголовного розыска можно сказать то же самое. Адаптация возможна применительно и к ним, но опять же, если иметь в виду работников посредственных, инертных, не отличающихся ни познаниями в деле, ни любовью к нему.

Будь деятельность сотрудников уголовного розыска более видимой каждому, протекай она на наших глазах — как много доказательств получили бы мы тому, что и среди них, как и среди врачей, есть великое множество творчески одаренных, страстных и самоотверженных людей, которые любое преступление, непредотвращенное или хотя бы нераскрытое, переживают глубоко, как личную вину перед обществом.

За время работы Попову уже не раз приходилось расследовать дела, связанные с убийством человека. И тем не менее, каждый такой случай вновь и вновь заставлял его до предела напрягать нервы, вызывал порой ощущение почти физической боли от невозможности единым усилием воли и мысли схватить картину преступления, нащупать движущие его пружины.

Как обычно, тут же была создана оперативная группа по расследованию дела. Кроме Попова, вошли в нее молодой оперативный работник В. Кириллов и участковый Е. Кифарчук. Попов был старшим, от него ждали товарищи первого слова, которое облегчило бы выбор правильного направления поиска, которое помогло бы выработать первоначальную версию. А что он мог сказать, если преступление, казалось, состояло из одних неизвестных?

Месть? Можно допустить. Вероятно, были недовольные, озлобленные поведением, несговорчивостью сторожа. Может, задержал кого в саду? Может, сумку с яблоками у кого отнял или оружие в ход пустил? Втроем они опросили одного за другим остальных сторожей, начальника охраны, рабочих сада и всего подсобного хозяйства. Да, и задерживал, и сумки забирал. Хотя оружия не применял, но обязанности свои выполнял ревностно, на совесть. Один из рабочих — кто-то вспомнил — даже бросил озлобленно:

— Что, думаешь, вечно здесь работать будешь?!

Но особой злобы к человеку, ненависти обнаружить не удалось. По всей видимости, и не было ее вовсе.

Тогда что же?! Прельстился кто даровыми фруктами, а сторож попытался помешать? Можно и такое предположить. Тогда — кто прельстился?

Очень часто истоки преступления коренятся в отсутствии живого дела, в стремлении прожить полегче и беззаботнее. Для человека праздного, мечтающего о даровой наживе, сад института, такой огромный, ухоженный и обильный, не очень строго охраняемый, — кусок довольно лакомый. Проверить нигде не работающих?

Интуиция подсказывала: преступник где-то здесь, неподалеку — в Тирасполе, в Суклее, в близлежащих селах. В течение последующих нескольких дней Попов, Кириллов и Кифарчук выявили и тщательнейшим образом изучили всех неработающих мужчин — почему не работает, на какие средства существует, имеет ли охотничье ружье?