Всегда лишь она - [12]

Наконец вопрос звучит, но нацелен он на Энни, и та замирает с вилкой на полпути ко рту:

– Есть какие-нибудь новости о Корделле Льюисе?

– Нет, – отвечает Энни, опустив глаза в тарелку. Клэри бросает взгляд на Фэй, но та на нее не смотрит. Она слишком занята Энни.

– Тебя ведь не донимает его адвокат?

Клэри видит, как Энни едва заметно вздрагивает, и знает, что эта деталь не укрылась и от Фэй. Все, что скажет Энни дальше, будет ложью.

– Нет, – повторяет она.

– Что ж, рада слышать. Ты ведь помнишь, что говорил прокурор. Нужно держать рот на замке, и пусть все идет своим чередом.

– Верно, – не спорит Энни. – Я знаю. – Она бросает на Клэри умоляющий взгляд. «Пожалуйста, пусть она сменит тему!» – просят ее глаза. Клэри знает: каждую секунду ее молчания Энни расценивает как предательство. Но знает она и другое: если ее мать начала говорить, ее уже не остановишь. А еще – что вопросы у Фэй совсем не случайные. Либо она точно знает, что Энни побывала у адвоката, либо имеет веские основания так полагать.

– Но вообще-то, я и правда плохо себя чувствую из-за этой истории, – неожиданно добавляет Энни, удивляя Клэри. – Мне кажется, я должна высказаться. – Видно, что она хочет сказать больше, но заставляет себя замолчать. Клэри подозревает, что кузина опасается потерять контроль над разговором.

О том, что Энни грызет чувство вины из-за Корделла Льюиса, знают все. И Клэри прекрасно ее понимает. Она представляет, как Энни должна чувствовать себя, зная, что показания, которые она дала в трехлетнем возрасте, стали роковыми для Льюиса. Город даже не удосужился поискать другого подозреваемого. Без показаний Энни они могли бы повернуть в совсем ином направлении, присмотреться к кому-то еще. Но в маленьких городках свои понятия о правосудии, и не важно, виновен ли Корделл Льюис. Людям нужен козел отпущения. Кто-то обязан заплатить за убийство молодой и красивой матери-одиночки.

– Если его освободят, ты сможешь анонимно послать ему подарочный купон какого-нибудь ресторана, – вклинивается в разговор Клэри, пытаясь быть полезной.

Энни кривится.

– Ну а что? – парирует Клэри. – По-моему, неплохая идея.

Фэй взглядом пригвождает Клэри к стулу:

– Никто в нашей семье ничего не будет дарить семье этого человека. – Фэй переводит взгляд на застывшую Энни. – Ты ничего им не должна. Если он и не делал того, за что его посадили, это ошибка судебной системы. Не твоя.

Клэри не уверена, что это стопроцентная правда. Она считает, что ее матери стоит признать свою роль в деле Льюиса. Фэй выступала одним из самых ярых его обличителей и настаивала на том, чтобы его отдали под суд. Хотя Клэри было тогда всего четыре года и она мало что помнила, позже они с Энни перечитали целую кипу старых газет. Когда они были подростками, Клэри активно помогала Энни искать любую информацию о человеке, осужденном за убийство ее матери. Льюис всегда утверждал, что невиновен, и вот теперь весь городок говорит о том, что у него неплохие шансы выйти на свободу.

– Момент для всего этого они, конечно, выбрали неподходящий, – говорит Клэри, стараясь выразить участие.

Энни бросает на нее озадаченный взгляд.

– Я имею в виду свадьбу и все такое, – объясняет Клэри.

– А, да… – Энни пожимает плечами с таким видом, как будто этот факт не имеет для нее значения, хотя, конечно, это не так. Кто хочет думать о подобных вещах накануне собственной свадьбы?

– Ладно, хватит об этом, – объявляет Фэй и встает, всем своим видом выражая, что разговор окончен. – У меня для тебя кое-что есть.

– Что же? – спрашивает Энни.

– Сюрприз, – улыбается она. – Жди здесь.

Пока Фэй отходит за подарком, Клэри и Энни в унисон испускают стон облегчения, и напряжение идет на спад. Фэй возвращается, все еще с улыбкой на губах, садится и кладет что-то перед Энни. Под ее пальцами Клэри видит нечто, напоминающее тряпочку, и гадает, что же затеяла ее мать.

– Давно хотела передать тебе это, – говорит Фэй, и ее улыбка становится смущенной. Она убирает руки, и Энни, осторожно приподняв кусок ткани, осматривает его со всех сторон.

– Что-то старое, что-то новое, что-то взятое взаймы… и что-то голубое… – говорит Фэй, хотя это вовсе не объяснение. Несколько дней назад Клэри застала Фэй в мансарде – та лихорадочно что-то искала, бормоча себе под нос. Но разве это старье стоило таких усилий?

– Это принадлежало бабушке? – спрашивает Энни. Она всегда завидовала кузине из-за серебряной заколки бабушки – матери Фэй. Так как Клэри была старше, именно она получила заколку на свое шестнадцатилетие. Ей украшение не особенно нравилось – такие вещи не в ее стиле, – но, увидев, с каким обожанием смотрит на него Энни, она тут же притворилась, что без ума от обновки. Иногда Энни «одалживала» заколку, не спросив у кузины, тогда они ссорились, и Фэй грозилась забрать чертову заколку назад и положить конец всему. И так постоянно.

– Это принадлежало твоей матери, – говорит Фэй с благоговением.

Теперь Клэри понимает. После своей безвременной кончины ее тетя – убитая мать Энни – Лидия превратилась в голове Фэй в кого-то вроде божества.

– Милая вещица, – говорит Энни, хотя все знают, что она лжет.