Все золото мира - [8]

Собаки не залаяли, а подошли к Никки и печально на нее посмотрели, словно ожидая развлечения. Улыбаясь, она на цыпочках спустилась по лестнице на сочную траву. Ее нога по-прежнему болела, но она решила не обращать на боль внимания и сосредоточилась на собаках.

– Привет, симпатяги. Вы собачки Пирса? – Она наклонилась и позволила им понюхать ее руку. – Какие вы милашки. – Она говорила им всякие глупости. У Никки не было времени, чтобы завести домашних животных, но она их все равно любила.

Смеясь над их выходками, она присела на корточки, желая выпустить их из загона, но не зная, можно ли. Вдруг рядом появился Пирс.

– Ты меня напугал, – сказала она, вставая и прижимая руку к груди. – Ты так быстро.

– Парни взяли ключи. Они позвонят мне, когда закончат работу. – Пирс тоже был босиком. Он переоделся в темные джинсы и накрахмаленную хлопчатобумажную рубашку. – Попрощайся с тремя провокаторами и входи в дом, чтобы я залатал твою ногу.

– Три провокатора?

– Ларри, Мо и Керли. – Он поочередно указал на собак пальцем, и они дружно залаяли. – После, мальчики, – пообещал он и взял Никки за руку. – Не стоило тебе ходить по траве. Давай продезинфицируем твою ногу.

– Когда же ты перестанешь? – Никки было непривычно, что кто-то ней заботится.

– Инфекции бывают опасными. Ты же не хочешь рисковать? – В гостевой ванной комнате Пирс разложил полный набор для оказания первой помощи. – Засучи штанину и подними ногу над ванной. Я обработаю рану перекисью водорода. Будет немного щипать.

Никки прикусила губу и закрыла глаза, почувствовав сильную боль. Когда все закончилось, она подняла веки и увидела, что Пирс стоит на коленях у ее ног.

Он нежно держал ее за пятку, и все тело Никки покрылось мурашками. Сначала он промокнул рану бумажным полотенцем, а затем смазал ее кремом с антибиотиком.

Процедура была не особенно приятной, но Никки отвлекала близость Пирса. Она практически опиралась на его плечи. Если она наклонится вперед, то сможет запустить пальцы в его густые волосы. Чувствуя возбуждение и дрожь, она наблюдала, как он аккуратно и ловко, словно медик, забинтовывает ее ногу.

Наконец Пирс встал, и ей показалось, что ванная комната уменьшилась в размерах.

– Мазь должна помочь. По крайней мере, ты сможешь надеть обувь поверх повязки.

У Никки участилось сердцебиение, она отступила к раковине:

– Спасибо. Уверена, все будет хорошо.

Пирс уставился на ее губы, а она задалась вопросом, не прилип ли к ее подбородку кусочек лука.

– Ты готова?

У нее скрутило живот.

– К чему?

Уголок его рта приподнялся в едва заметной улыбке, словно Пирс прочел ее мысли.

– Поужинать. Стейк готов.

У нее пересохло во рту, она сглотнула:

– О, конечно. Да. Конечно. – Никки отошла от него и шагнула в коридор. – Спасибо за медицинскую помощь.

– Не за что.

На кухне Пирс усадил ее за стол и стал раскладывать на красивые керамические тарелки стейки, печеный картофель и салат «Цезарь». Как только Пирс сел за стол, Никки вскочила:

– Мы не распечатали записи из роддома!

Он взял ее за запястье и заставил сесть на место:

– Мы не в ресторане. У нас впереди весь вечер. Ты распечатаешь их, пока я буду убирать со стола. Разложим записи на журнальном столике, посидим на диване и почитаем.

– Хорошо. – Она села на стул и отрезала кусочек стейка. Еда была великолепной. Несколько минут они ели в молчании. Никки часто ужинала на ходу или ела за рабочим столом дома, занимаясь делами. Она уже забыла, как приятно ужинать с мужчиной.

– Как твой отец? – спросила она после долгих раздумий.

Рука Пирса с вилкой замерла на полпути ко рту. Положив вилку, он сделал большой глоток вина.

– Стабильно, – коротко ответил он. – Сегодня утром я пробыл у него несколько часов. Мать надеется, что заберет его домой завтра или послезавтра.

– А что потом?

Пирс нахмурился, глядя в пустоту, словно читая невидимый сценарий:

– Будем ждать.

– Когда вы планируете сказать ему правду?

– Когда он достаточно окрепнет, чтобы выдержать эту правду. И мне было бы намного проще, если бы удалось сказать нечто большее, чем «Я не смогу быть твоим донором, потому что я не твой сын». Как сообщить человеку, что его единственный ребенок – на самом деле не его сын?

– Он по-прежнему твой отец. Он вырастил тебя и любит тебя.

Пирс впился зубами в кусок мяса, словно оно заслуживало наказания:

– Я все это знаю. Но кровные узы не объяснить словами. Это на уровне инстинкта. Раньше я этого не понимал.

У Никки стало неспокойно на душе.

– Когда кто-то хочет тебя любить, он будет тебя любить, родной ты ему или не родной. Спроси любого, кто усыновил или удочерил ребенка.

Пирс посмотрел на нее в ошеломлении:

– Боже, Никки, извини. Тебя удочерили?

У нее сдавило горло.

– Нет. Нет, меня не удочеряли.

Пирс доел ужин и выпил второй бокал вина, пока доедала Никки. Он вертел пальцами ножку бокала, его лицо было мрачным.

– Я предпочел бы оставить эту тему.

– Ты так говоришь, но проблема тебя гложет. Некоторые вопросы мучают всю жизнь.

Он резко на нее взглянул:

– Похоже, ты эксперт.

Никки пожала плечами:

– Юристы видят многое, что не хотят признавать люди. Поверь мне, Пирс, нельзя просто закрыть глаза и делать вид, будто ничего не произошло. Рано или поздно ты захочешь получить ответы на свои вопросы.