Все золото Колымы - [7]
— Дело в том, что письмо, полученное Барабановым на главпочтамте от Нины Фадеевой...
— Это не та ли Фадеева, на которой собирался жениться Ванилкин?
— Та самая. А писала она Барабанову, что Саша арестован и что ее допрашивал следователь из Магадана. Фадеева хочет приехать в Москву, чтобы добиться свидания с подследственным, но ее не отпускает начальство: горячая пора — промывочный сезон. В письме она спрашивает у Барабанова совета, как ей поступить. Но самое главное, по-моему, вот в этих строчках... — Я заранее снял копию с письма и теперь достаю ее, к немалому удивлению лейтенанта Киселева, — «Следовательша меня спросила о Сашиных друзьях, и я сдуру ляпнула, что он дружит только с тобой. Потом я узнала, что наш участковый Астафьев интересовался твоим личным делом...» Вот из-за этих строчек и был убит Барабанов.
— Ничего себе выводы, — фыркнул Вовка.
— А других и сделать нельзя. Дано: Барабановым заинтересовалась милиция. Рано или поздно следователь пригласит его к себе, а на молчание Барабанова таинственный икс не надеялся. А может быть, получив письмо, Барабанов испугался и показал его этому же гражданину икс. Между прочим, не исключено, что это тот самый незнакомец с бородой, что появлялся у Барабанова в гостинице...
— Интересная версия. Только как ее проверить?
Мне иногда кажется, что Николай Васильевич, как хороший шахматист, рассчитывает в уме целый вариант — ходов на пять вперед, а нам задает наводящие вопросы. Чтобы мы поверили в свои силы, дескать, вот, до всего дошли собственной головой.
— После задержания и допроса Барабанова мы могли получить нужные данные. Теперь остается снова только Ванилкин. Но зато мы знаем о существовании его возможного сообщника, а обвиняемый не догадывается, что нам известно о нем и Барабанове. На этом можно попробовать сыграть...
— Что ж, хлопцы, дело. Только весьма деликатное. Можно одним словом все испортить. Пожалуй, ты, Комаров, и осуществляй свой план, а то твой приятель чересчур горячий. Ну а он пусть займется участниками банкета орнитологов.
И вот снова напротив меня возвышается Ванилкин. Прошло немало дней с тех пор, как мы виделись в последний раз. Он заметно похудел и к тому же несколько дней не брился.
Я неторопливо раскрываю папку, перебираю бумаги, нарочно перекладываю с места на место фотографию Барабанова. Понятно, Ванилкину не видно, что это за снимок в папке следователя. Он крутит шеей, будто ему тесен воротничок рубашки, но фотографию разглядеть ему все же не удается.
— В предыдущий раз, Ванилкин, вы говорили о способе хищения вами золота, но ничего не сказали о своем сообщнике...
— Так я же один, гражданин начальник.
— Наши товарищи проверили ваши показания. Разговаривали, между прочим, с вашей невестой. — Ванилкин вновь принимается вытягивать шею. — Успокойтесь, это не она! А потом мы познакомились с Константином... — Я медлю. Смотрю внимательно на сидящего напротив человека, потом на протокол, словно разыскивая фамилию, которую запамятовал. — С Константином Перфильевичем Барабановым. Поговорили с ним...
— Так его ж там сейчас нет, — не выдерживает Ванилкин.
— А я и не говорю, что он там. — Кое-чего я добился. «Баскетболист» явно растерян. Как и в аэропорту при задержании, он начинает потеть, и даже дыхание у него становится прерывистым, будто поднялся на десятый этаж без лифта. Своим ходом. — Кстати, не старайтесь так усиленно: это портрет вашего дружка. А теперь я даю вам возможность подумать до следующего утра и постарайтесь вспомнить, как все было на самом деле.
Когда конвоир уводит Ванилкина, тот кажется ниже ростом. Я захлопываю папку и аккуратно завязываю голубые тесемки. Вроде ошибки не было: Ванилкин не скоро придет в себя — это точно. Прав ли я, что отпустил его и не продолжил допрос? По-моему, прав. Сейчас бы он начал петлять, придумывать на ходу, а потом, ожесточившись, мог замолчать. Бывало и такое... Другое дело теперь. Ванилкин тугодум, но и он за ночь в состоянии сообразить, что Барабанов не станет играть в молчанку, попав в милицию...
Николай Васильевич сам зашел ко мне в кабинет и положил передо мной ничем не примечательный листок, вырванный из школьной тетради. Впрочем, непримечательным он казался лишь первые секунды, пока я не прочитал, что на нем написано.
Вкривь и вкось разбегающиеся буквы — такой почерк, утверждают графологи, бывает у людей слабовольных, легко попадающих под чужое воздействие. Что касается Ванилкина, то его почерк весьма точно отвечал характеру хозяина.
Начальнику главного управления милиции
от следственного
Ванилкина Александра Власовича
Я осознаю свою вину совершения преступления, желаю своим чистосердечным признанием помочь следствию раскрыть преступление и всех участников. Этим я хочу, чтобы больше преступлений не совершалось.
Прошу вызвать меня на допрос.
Ванилкин.
— Вот видите, Комаров, а вы волновались. Продолжайте в том же духе! — И полковник, бросив очередной неодобрительный взгляд на портрет актера Баниониса, вышел из кабинета.
Ванилкин зарос пуще прежнего, но сегодня он не кажется подавленным. Входит в кабинет решительно, на секунду останавливается на пороге, щурясь от яркого солнца. Нет, сегодня он не собирается молчать. Я прикидываюсь немного безразличным: пусть думает, что своим признанием в первую очередь помогает себе. Вообще-то, так оно и есть. Во всяком случае, в настоящий момент я так полагаю. И как это мы еще два дня назад могли с Вовкой прийти чуть ли не в отчаяние! Тогда казалось — впереди ни огонька, ни малейшего просвета. Сплошной мрак.
Юрий Ребров по образованию преподаватель русского языка и литературы. Долгое время занимался журналистикой, работал ведущим на радио и телевидении. Занимал должность главного редактора журнала. Сочинение детективных произведений — его старое увлечение. Повести Юрия Реброва неоднократно публиковались в журналах и были награждены премиями. В настоящее время вышло несколько его книг. Компания «Посейдон» лакомый кусочек: морские суда, ценные грузы, портовая инфраструктура. И владелец ее Юрий Филимонов тоже настоящая акула капитала.
Америка 1930-х годов. Овеянная легендами, воспетая Голливудом, лихая и кровавая эпоха гангстеров. Банды Малыша Нельсона, Красавчика Флойда, Баркеров — Карписа, Автомата Келли, Бонни и Клайда терроризируют всю страну. Их слава огромна. Но никто из них не сравнится с Джоном Диллинджером — дерзким и неуловимым налетчиком, обаятельным красавцем, которого измученные Великой депрессией простые американцы воспринимали как нового Робин Гуда. Посетители кинотеатров принимались аплодировать, когда в кадрах кинохроники появлялось лицо Диллинджера.
Лоуренс Гоуф живет в Ванкувере, пишет пьесы для Канадского радио. В предлагаемом читателю сборнике представлены три произведения автора, являющиеся началом его популярной серии романов, в которых главными героями выступают детективы из полиции Ванкувера Джек Уиллоус и Клер Паркер.Партию героина топят в океане контрабандисты. Миллионер Гэри Силк приговаривает одного из виновных… Найден утопленный автомобиль со следами убийства, но без трупа… В романе «Горячие дозы» все стороны, включая детективов Уиллоуса и Паркер, ставят на выигрыш, но выиграет ли хоть одна из сторон…
Произведения, вошедшие в этот сборник, принадлежат перу известного мастера французского детектива Фредерику Дару. Аудитория его широка — им написано более 200 романов, которые читают все — от лавочника до профессора Сорбонны.Родился Фредерик Дар в 1919 году в Лионе. А уже в 1949 году появился его первый роман — «Оплатите его счет», главным героем которого стал обаятельный, мужественный, удачливый в делах и любви комиссар полиции Сан-Антонио и его друзья — инспекторы Александр-Бенуа Берюрье (Берю, он же Толстяк) и Пино (Пинюш или Цезарь)
Произведения, вошедшие в этот сборник, принадлежат перу известного мастера французского детектива Фредерику Дару. Аудитория его широка — им написано более 200 романов, которые читают все — от лавочника до профессора Сорбонны.Родился Фредерик Дар в 1919 году в Лионе. А уже в 1949 году появился его первый роман — «Оплатите его счет», главным героем которого стал обаятельный, мужественный, удачливый в делах и любви комиссар полиции Сан-Антонио и его друзья — инспекторы Александр-Бенуа Берюрье (Берю, он же Толстяк) и Пино (Пинюш или Цезарь)