Все женщины немного Афродиты - [23]

ВИЛЬМА. Откорректировал текст?

БОРИС. Да.

ВИЛЬМА. Ну, и…

БОРИС. Словом, в последнем акте Ромео ожил.

ВИЛЬМА. Ромео? Ожил?

БОРИС. Да. Оклемался. Неужели и вам нравится, что он умирает?

ВИЛЬМА. Я-то что! Как Джульетта?

БОРИС. Представьте себе, тоже ожила. Яд некачественный оказался. Такое бывает. Я за нее очень рад.

ВИЛЬМА. А зал? Как зал?

БОРИС. Публика сначала обалдела. А потом ничего. Одна женщина даже благодарила. «Спасибо, – говорит, – за доброе сердце. Так, как у вас, – лучше». Некоторые даже плакали от радости. Но не все прошло гладко. Нашелся один, старикашка такой противный, прилип, как банный лист. «Я, – говорит, – недоволен. Вы, – говорит, – мне испортили впечатление. Я платил деньги не за это!» Я ему вежливо: «Неужели вы заплатили жалких три рубля только за то, чтобы посмотреть, как погибают эти замечательные молодые люди? Это, между прочим, садизм».

ВИЛЬМА. А он?

БОРИС. А он: «Хочу все как у Шекспира. Все как у Шекспира». Тут подоспела Джульетта и начала спокойно: «Что это вы такой кровожадный?» А тот завелся: «Да, я кровожадный и хочу, чтобы ты, потаскуха, и Ромео твой проходимец, раз уж померли, то померли! И назад ни-ни»… Джульетта обиделась и как ему по уху врежет. И чтобы не обвинили в хулиганстве, кричит: «Насилуют, насилуют!» Скандал. Милиция. Шум. Я кричу: «Остановите насильника! Остановите насильника!» Козел воет: «Не позволю глумиться над Шекспиром! Пусть помирают, когда Шекспир велел». Джульетта визжит на весь театр: «Он извращенец! Он хотел меня в образе Джульетты!» Режиссер топает ногой: «Не позволю трахать моих сотрудников при исполнении ими служебных обязанностей!» Наш ветеран, заслуженный артист, зычным голосом вопит: «Избавьте Мельпомену от скабрезности!» А его жена, тоже ветеранша, говорит, что такое в последний раз в театре было в девятьсот девятнадцатом, когда матросы по ошибке вместо Дездемоны изнасиловали Отелло. Отелло потом от обиды чуть по-настоящему не задушил Дездемону, еле откачали… Я этому козлу втолковывал в отделении: «Гордиться должны. Не каждому удается по роже схлопотать от Джульетты. От самой Джульетты! Это же поэзия. С вашей-то физиономией!»

ВИЛЬМА. А он?

БОРИС. К счастью, умишком он не вышел. В милиции вместо своего дня рождения называл день рождения капитана Кука.

ВИЛЬМА. Почему Кука?

БОРИС. Не знаю. Но это нас спасло. На начальника отделения этот Кук произвел неизгладимое впечатление. Он тоже никак не мог взять в толк, причем здесь Кук.

ВИЛЬМА. Но почему Кук?!

БОРИС. Этот козел говорил, что, глядя на нас, чувствует себя как среди дикарей. Джульетта действительно выглядела немного раскованной. А козел совсем распоясался, кричит: «Не потерплю надругательства над Шекспиром!» И начальник отделения ему очень даже резонно отвечает: «Если это надругательство над Шекспиром, тогда пусть Шекспир и подает заявление. Шекспир, а не капитан Кук».

ВИЛЬМА. И потом?

БОРИС. Потом? С театром пришлось проститься по собственному желанию.

ВИЛЬМА спрыгивает со стула и выскакивает на балкон. Появляется ДИНА.

БОРИС (про себя). Не иначе как министр. (Оценил Дину взглядом.) А она ничего еще. Можно.

ДИНА деловой походкой проходит мимо БОРИСА, садится за стол и начинает писать.

БОРИС (про себя). Нет, это не министр.

ДИНА (перекладывает бумаги на столе, потом поднимает голову). Вы давно у нас в городе?

БОРИС. Пять дней. Боюсь, как бы не задержаться на пару недель.

ДИНА. Лет. На пару лет. Хотя, скорее всего, лет на пять.

БОРИС. Но я только…

ДИНА. Циничное хулиганство. Люди пишут письма. Требуют наказать. Примерно наказать… Пять лет.

БОРИС. А то, что у меня украли одежду?…

ДИНА. Милиция ищет. И если найдет, виновные будут наказаны. Одежду вам вернут… После отбытия срока.

БОРИС. Скажите, а то, что я сейчас нахожусь не у следователя, а в министерстве культуры, не дает ли мне какой-нибудь шанс?

ДИНА. Ваше последнее место работы?

БОРИС. Театр.

ДИНА. Почему ушли?

БОРИС. Разногласия по поводу трактовки некоторых сцен из Шекспира.

ДИНА. С кем у вас были разногласия?

БОРИС. С Шекспиром.

ДИНА. Ну, а если я попрошу вас помириться с Шекспиром?

БОРИС. Считайте, что мы с ним уже друзья.

ДИНА. Вы готовы дружить со всеми, с кем я вас попрошу?

БОРИС. У меня нет выхода.

ДИНА. У вас действительно нет выхода.

БОРИС. И документов тоже.

ДИНА. И документов тоже. Но я попытаюсь вам помочь. Мы сейчас с вами поедем в гости. (Осмотрела Бориса с головы до ног.) Правда, в таком виде вас примут за попрошайку из пригородного поезда. Поэтому сначала я вас отвезу в магазин, там вас оденут. Но предварительно вам надо постричься, помыться. Начнем с бани.

БОРИС. О нет, куда угодно, только не в баню! Баня – место опасное.

ДИНА. Мне баня всегда представлялась местом весьма мирным. По крайней мере, женское отделение. В других бывать не доводилось.

БОРИС. А вот в Тамбове, где я некоторое время работал, баня оказалась местом далеко не мирным. Какой-то солдат взорвал дымовую шашку…

ДИНА. В бане?

БОРИС. В мужском отделении. Можете себе представить? Дым, ничего не видно. Паника. Клиенты, естественно, кидаются искать выход. Туда, сюда… Бегут… И попадают прямехонько в женское отделение. Голые женщины при виде врывающихся к ним голых мужчин, естественно, поднимают жуткий крик и начинают защищаться, кто веником, кто шайкой. Такое началось! Но это не все. Дым проникает и в женское отделение, и теперь все вместе кидаются к выходу. И оказываются на улице. Среди бела дня. Десятка два голых мужиков и баб! Голые, мокрые и жуть какие агрессивные. Бабы лупят мужиков шайками и царапаются. Мужики все больше в захват. Трамваи останавливаются, звенят. Прохожие подбадривают. Представляете зрелище!