Все явное становиться тайным - [23]

Как всегда, от непривычки к табачному дыму у нее заслезились глаза. Разглядеть что-либо вокруг, если ты не обладал солидным курительным стажем, было достаточно трудно. Ямаха поискала глазами, с кем бы ей можно было начать разговор, и выбрала ту самую девицу, которая как-то втащила ее в окно этого же самого туалета.

— Только что географичку в коридоре видела, — небрежно обронила она.

— Ну? — повернулись к ней девчонки.

— Да ушла, — махнула рукой Ямаха.

— А Манюня-то на стреме стоит?

— Куда она денется? Стоит как привязанная.

— Ладно-ладно, — усмехнулись девчонки, — вот сама подрастешь — тоже будешь на стреме стоять.

— Не-е, я этим делом не балуюсь, — открестилась Ямаха и стала лихорадочно соображать, как перевести разговор в интересующее ее русло. — У меня на это и денег-то не хватит.

— Да-а, — тут же сочувственно протянули девчонки, — по нашему времени пить-курить вредно в первую очередь для кошелька.

— Девчонки, а кто знает, сколько сейчас нормальная кожаная куртка стоит? — перешла к делу Ямаха.

— Ну-у, — рассмеялись старшеклассницы. — Тут как в косметике и в космосе — пределов нет! Вселенная цен — она бесконечна. Но это вам позже на уроке физики объяснят.

— Да нет, я серьезно, сколько?

— Ну, тысячи на три потянет, — высказался кто-то.

— Это хорошо, — обрадовалась Ямаха, — а то у меня больше-то и нет.

— Ты где деньгами разжилась?

— В казино выиграла! — съязвила Ямаха. — Где еще могла разжиться — у родителей, конечно!

— Клевые у тебя предки, — с завистью отозвался кто-то из девчонок, кого за клубами дыма я не рассмотрела. — Может, познакомишь?

— Им и меня хватает, — отмахнулась Ямаха. — Так, значит, на эти деньги чего-то подобрать можно?

— Можно, если осторожно.

— А кто-нибудь со мной может на рынок сходить?

— А у тебя сколько уроков сегодня?

— Пять, — отозвалась Ямаха.

— А у нас по шесть, по семь. Если подождешь, пойдем.

— Нет, — сказала Ямаха, — мне быстро обернуться надо. Ладно, после уроков забегу на рынок сама, посмотрю как чего.

— Ну ты там осторожнее, — посоветовал кто-то. — На швы посмотри, на выделку кожи, опять же на подклад — синтетика или натуральный.

— Молнию, молнию проверь, — добавили из угла. — Главное, чтобы крупная была, мелкую не бери — сломается.

— Да, мелкие молнии — это беда, — вспомнил кто-то из девчонок свою неудачную покупку. — И главное, потом новую не вошьешь…

— Ну да, особенно в кожу, она же толстая — никакая швейная машинка не возьмет…

Ямаха, пока девчонки обсуждали свои проблемы, незаметно выскочила из туалета. До звонка оставалось всего пять минут, а ей нужно было еще выйти на улицу, проветрить голову. Ничто так не въедается в волосы, как запах дыма. Поди потом объясняй маме и папе, что она вовсе не принялась курить, а всего лишь две минуты поболтала с девчонками в школьном туалете.

Ямаха выскочила на крыльцо, подставила лицо ветру и встряхнула волосами. Из-за этого дыма, который вцепился в волосы не хуже жвачки, она до первой перемены не успевала поговорить с нашими одноклассниками. Ну да ладно, впереди еще пять уроков — сегодня вся школа узнает про Ямахины псевдо-«три тысячи».

Ямаха недооценила скорость распространения слухов в нашей школе. Поэтому она чуть со стула не упала, когда наша одноклассница, сидящая через несколько парт сзади нас, в начале урока громким шепотом спросила:

— Маха, сегодня на оптуху идешь? Клево! Потом покажешь, чо купила?

В конце третьей перемены мы сбежались, чтобы обсудить ход операции «Рыболов».

— Конечно, я предполагала, что у нас тут все на виду, — шептала Янатаха. — Но чтобы так!

После пятого урока Ямаху на оптуху провожала чуть ли не целая делегация. Мы заранее договорились, что я буду идти от Ямахи чуть в стороне с тем, чтобы попытаться заметить — не будет ли кто-нибудь за ней следить.

Постепенно, ближе к оптовому рынку, Ямахины подружки расходились в стороны, потому что топтаться на рынке без денег мало у кого была охота, к тому же брать на себя ответственность — то есть советовать купить ту или иную вещь — никто, естественно, тоже не хотел.

Оптовый рынок, несмотря на будний день, кишел покупателями. Издалека он был похож на банку варенья, оставленную у муравейника и облепленную насекомыми. Еще на подходах к торговым рядам стало трудно продираться сквозь баррикады непробиваемых бабушек, которые толкали свой «ассортимент» прямо с ящиков, застеленных газетками. Пока Ямаха шла сквозь них, ей предложили затариться солеными огурчиками,

французским бельем, водкой, которую бабушки именовали неизменно ласково — «водочкой», трижды — сигаретами, свежими выпусками газет и старыми уцененными журналами, мылом, порошком для автоматических стиральных машин, шерстяными носками, вязаными шапочками и восемь раз предложили отдать деньги за просто так, Христа ради.

Преодолев первый кордон, Ямаха перестала прижимать к себе, будто кенгуру своего кенгуренка, сумочку и огляделась. Торговые павильоны, где в основном продавали бытовую и аудиотехнику, она отмела сразу. В небольших магазинчиках мне было бы трудно за ней следить и оставаться незамеченной. Поэтому Ямаха уверенно направилась к огромным крытым сооружениям типа «гранд-сарай», где торговали одеждой и обувью.