Все-все-все и Мураками - [9]

Вот стоит на пороге эдакий псивый Гамлет, такой скиталец, и глаза закатывает. Не молодой уже совсем. Старый мальчик.

Да, постарел. Кожа какая-то бурая, под глазами морщины, на висках седина, пузо уже свешивается над штанишками…

Я, как в ансамбле «Березка», лишь рукой развела — проходи, мол. Дверь закрыла за ним, настроение упало. Пошел на кухню, я — за ним. Захотелось понаблюдать за этой встречей на Эльбе со стороны.

Полюшко начал первым:

— Забрел я к дровосеку в дом,

Мне дал приют хозяин.

Но трудно мне забыться сном,

Я словно весь изранен.

И ты, о сердце, вмиг забыв

Весь опыт свой суровый,

Былые раны ощутив,

Печально стонешь снова.

Это уже конкретно для Витьки. Но наших, московских психов питерским очень трудно задавить или как-нибудь врасплох взять. Я сейчас выступаю как патриот столицы. Наших на мякине не проведешь.

Витька посмотрел на Полюшко так, будто бы тот на пять минут выходил в сортир, и их беседа ненадолго прервалась.

— Тут вот кое-что дописал, вчера еще пришло. Пуговица соединяет область с разными пространственно-временными координатами, разные пространственные точки. Вот, оказывается, все как просто. Я-то возился с ними, как с норами и дырами, а это — пуговица. Это настоящий феномен. Все, конечно, надо еще доводить. Эти провалы пространственные — отверстия для нитей, они и соединяют не только отстоящие друг от друга пространственные области, но и разные времена. Теория ПУГОВИЦЫ будет обладать своеобразной, так сказать, застегивающе-расстегивающей функцией. Требуется тут, конечно, еще немного математики. Это единственный зонд, прощупывающий пространственно-временные структуры.

1:0 в пользу наших.

Полюшко говорит:

— Да, это сильно. Я тоже об этом думал.

Ну, это он врет! Ничего он не думал об этом.

Он, может, о Шуберте думал или еще о чем, только не об этом.

Я Полюшко спрашиваю:

— Как жизнь?

Он смотрит на меня и механически так повторяет:

— Жизнь, жизнь, жизнь моя, иль ты приснилась мне?

И все. Я давно заметила, что и у физиков, и у лириков есть такая специфика: они не умеют поддерживать светскую беседу. Может, не все, но очень многие.

Может, другие люди даже обижаются на них за это. Я — нет. Меня не ранит, что никто из них не отвечает на мои вопросы и что мне никаких вопросов не задает. Может, это как раз и правильно. Чего на мои вопросы отвечать? Сам по себе вопрос: «КАК ЖИЗНЬ?» предполагает только один конкретный ответ: «НОРМАЛЬНО».

Полюшко приехал к Витьке, почему он должен интересоваться какими-то моими делами?

Он тем временем достал из авоськи бутылку водки и водрузил ее на грязный стол с бумагами и кусками пригорелой яичницы.

— Разопьем этот напиток, — предложил он.

Ну вот, началось!

Как-то все сегодня не задалось у меня. Прямо как у Алисы из Страны Чудес. Все мне что-то рассказывают, сперва гадкий кофе у Дези, теперь еще этот напиток… Нет, нет, надо раскланяться и прочь бежать отсюда. Сегодня глупый такой день, домой, в норку, и как можно скорее. Полюшко уже разливал водку по разнокалиберным сосудам.

— Господа! — громко, чтобы они на миг выплеснулись из своих мыслей, произнесла я. — Позвольте откланяться, мне уже пора.

Никакой реакции на мое выступление. Полюшко просто отодвинул третью рюмку подальше от края стола и закрыл бутылку. Это должно было означать: не хочешь, как хочешь.

Я вышла из квартиры, захлопнув за собой дверь. Люди специфические. Нелюбезные такие люди.

Глава 6 Что-то, где-то, как-то это

В русских народных пословицах есть такая чумовая мудрость: в гостях хорошо, а дома лучше. Смотря, конечно, в каких гостях. Но мудрость, согласитесь, великая.

Хорошо-то как дома! Я выдвинула мольберт на середину комнаты, включила Россини, взяла кисть и положила первый мазок на холст — там, у решетки, возле отражения. Уже появился Мустафа, спел арию.

Мобильник звонит, гад. Нет, нет сегодня покоя мне, ну ни капелюшечки. Посмотрю — кто. Если что — не возьму. АНЖЕЛКА.

— Але, привет, ты дома? — быстро заговорила она.

— Я десять минут уже дома, а ты где?

— Домой иду, может, ты зайдешь? Поговорить надо.

— Я не зайду и тебе не советую, там Полюшко приехал, они на кухне с Витькой квасят, лучше ты ко мне приезжай.

— Ладно, жди. Сейчас буду.

— Жду.

Сегодня явно нерабочий день. Эту табличку надо было с утра на лоб прикрепить и не дергаться. Задвигаю мольберт обратно в угол. Завтра, обещаю себе, завтра встану рано, к телефону подходить не буду, все быстро сделаю.

Анжелка очень быстро пришла, видать, поблизости пробегала. Я прямо вся лопаюсь от любопытства. Она вот только что-то тормозит. Я ей кофе налила.

— Ну-у-у?

— Ты понимаешь, — начинает она, — я сама ничего не понимаю. Это помесь чего-то и фантастики, этого не бывает никогда, это феноменально, это так удивительно, что даже нет объяснений, просто нет…

— Ладно, можно без философских преамбул? Я сегодня уже наслушалась до смерти!

— Зашла вчера в «Москву» — посмотреть, что новенького вышло. Чего-нибудь эдакого захотелось, сама знаешь. Там полно всего. Но глаз буквально не на что положить. Я к продавщице: «Не вышел ли новый Мураками?»

Она говорит: «Нет». Я спрашиваю: «А ожидается?» Она меня в справочный отдел послала. Пошла. Опять спрашиваю: «Когда выйдет новый роман Мураками?» Тетка на компьютере пощелкала, говорит: «День и час нам неизвестны».