Все впереди - [12]

В различных комиссиях и коллегиях на Храмцова кричали. Его обличали. И даже разоблачали…

Но он нашел то, что искал. Он открыл гигантское месторождение природного газа. Страна услышала — Джегор…

Теперь Устин Яковлевич не вылезал из разведрайона, пс появлялся дома.

Десятки турбобуров уже пробивались на Джегоре к заветным глубинам. Но это еще не было решением задачи — в самый короткий срок исследовать, освоить новые площади и дать газ городам Урала. Джегор оставался островком, потерянным среди лесов Верхнепечорья. Островком, окруженным рыжей трясиной, — не подступиться…

Нужна дорога. Нужна дорога. Нужна дорога.

Она строится уже несколько месяцев. Условия — тяжкие. Автомашины здесь через две недели идут в капитальный ремонт, а бульдозеры — в железный лом. Здесь могут выдержать только человеческие руки и человеческие сердца. Но их не хватает — рабочих рук. Предприятия города послали на строительство своих лучших людей, по этого мало. Приезжают люди по оргнабору…

«…вроде этой дамы в шали с цветами, — вздыхает Устий Яковлевич и, наклонив голову, слушает Рытатуиху. — Право, какая неприятная дама!»

— Чтоб я в этой халабуде еще ночь проспала? Да ни за какие деньги…

— Вы закончили? — спрашивает Устин Яковлевич. — Тогда позвольте мне…

— Нечего народу рот затыкать! — снова вскипает Рытатуева. — Разве вас так коммунистическая партия учит.

Храмцов содрогается, как от боли.

— Замолчи ты, — басит Степан Бобро, — чего мелешь?

— Товарищи, — говорит Храмцов. — Насколько я понял, в пункте оргнабора вас неправильно информировали об условиях работы в комбинате «Севергаз». Вам обязаны были показать специально разосланное письмо. И не показали…

— Значит, обманули? — тяжело дыша, спрашивает кто-то из-за плеча Алексея. — Вы скажите: обманули нас или не обманули?

Храмцов поднимает глаза и, чуть помедлив, отвечает:

— Обманули.

— Ну, то-то…

В голосе из-за плеча слышится теперь полное удовлетворение.

— Мы строим дорогу на Джегор, — продолжает Устин Яковлевич. — Эта дорога крайне необходима для того, чтобы дать народу богатое месторождение газа. Да, да, такого же, каким пользуются москвичи, ленинградцы, киевляне… Строительство трудное: здесь тайга, болота. Мы платим строителям, кроме северной, еще и полевую надбавку — приравниваем их труд к труду разведчиков. Но там, где полевая надбавка, есть и полевые условия… Вот эти вагончики.

Все оглядываются на вагончики. На мокрый лес. На колеи дороги, налитые водой.

— Заканчиваю. Те, которые согласны работать в полевых условиях, завтра должны выйти на трассу. Кто не согласен, может уезжать: машину мы предоставим… А о махинациях отдела оргнабора сообщим куда следует. Обязательно.

— Работа какая будет: ломать или делать? — опять басят из-за спины.

— И то и другое. Частично вручную… — Тут Храмцов потер лоб, вспомнил: — Товарищи, нет ли среди вас шоферов?

Алексей отыскал глазами Степана Бобро. Степан этот взгляд заметил, побледнел и задвинулся за чужую спину. Голова все равно возвышалась.

— Нет? — повторил вопрос Храмцов. — Класс неважен… Значит, нет. Тем более — часть работ придется выполнять вручную. Лопатой.

— А сам-то ты пойдешь лопатой махать? — взвизгнула Рытатуева. — Или ручки марать не станешь? Заставим! У нас все равны…

Устин Яковлевич поморщился и выдернул из уха шнур. Кивнул всем, зашагал по дороге.

Только теперь дошел до Алексея смысл последней фразы, сказанной Храмцовым. Как же так: значит, и его специальность здесь не нужна?..

Алексей догнал главного геолога, обогнал. Тот заметил, остановился, вежливо включил машинку.

— Товарищ начальник… — задохнулся от волнения Алексей. — Разрешите обратиться… У меня — профессия. Дизеля… В оргнаборе сказали: пригодится здесь… Теперь мне, что же, уезжать?

Храмцов заинтересованно поглядел на неспоротые петельки от погон на Алексеевой шинели, на его фуражку с невыцветшим бархатным пятиугольником.

— Дизелист? Это хорошо. Очень хорошо. Незачем вам уезжать…

Устин Яковлевич достал из кармана часы — небольшой такой, портативный будильничек, — посмотрел и сказал:

— Через час я отправляюсь на Джегор. Рекой. Поедете вместе со мной…

Когда Алексей вернулся к вагончикам, там дружно галдели. Каждый про свое. Про то же самое. Кассир с портфелем и малокалиберной сидел в сторонке и скучал. Прораб с торчащим во все стороны лицом гремел возле склада лопатами: делал переучет. А Борис Гогот гулял вокруг да около желтых елок и собирал грибы в свою кепочку. Он один получил уже деньги и оформился по всем статьям для начала трудовой деятельности.

В это время по дороге, лихо разбрызгивая грязь, подкатил автомобиль марки «козел». Из «козла» вылез толстый гражданин и направился к галдящей толпе, приветственно помахивая рукой.

Увидев его, кассир перекинул оружие наизготовку, а прораб, побросав свои лопаты, свирепо двинулся навстречу.

— А ну, вертай назад, сукин сын! Вертай, говорю… а то сейчас я тебе нанесу физическое оскорбление. Вертай, подлая твоя душа…

Прораб прыгал перед толстым, расставив руки и преграждая дорогу. Но толстый шаг за шагом упорно продвигался вперед и возражал:

— Нанесешь — сядешь от трех до пятпадцати суток.