Все впереди - [33]
— Где же он ночует? — спросил наконец Иванов, беря стакан.
— Черт их разберет! — Зуев выругался. — Жена плачет, звонит через каждые два часа. Дочь не спит. Просят связаться с милицией. На работе его нет, на даче тоже.
— Как так? — встряхнулся и помрачнел Медведев. — Разве она не знает, что я у тебя?
— Здрасьте! — Зуев отхлебнул из бокала. — А кто, по-вашему, приказал: «Ни одна живая душа не должна знать, где я». Я, конечно, намекнул Зинаиде Витальевне..
— Браво, Зуев! Теперь мы дернем с Ивановым «Каберне»! Что? Рислинг? Что такое рислинг? О, твои соседи снова стучат. Зуев, а какие стенки у твоей субмарины? Там-то у тебя никто не стучит?
— Еще как стучат.
Медведев захохотал:
— А ты? Ну и что тогда ты?
— А я сплю. Продолжаю спать, хоть бы что.
…Иванов резко опрокинул в рот то, что налил ему Зуев. В стакане оказался коньяк. Иванов отломил квадратик от размякшей шоколадной плитки. Было уже утро. За окнами давно растаяла августовская московская мгла.
Иванов, теряя ощущение реальности, с пятого на десятое слушал разговор, все еще не желая или не умея пристроиться к их продолжающемуся диалогу. «Они говорили, наверное, всю ночь, у них традиции. А что он? Он помолчит. Кто бы мог ожидать? Медведев… Умница. Тот самый, что предсказывает события…» И вдруг Иванову захотелось узнать, вернее проверить, точно ли он их предсказывает:
— Дмитрий Андреевич, как вы думаете…
— Зуев? Налить! Он со мною на «вы».
— Как вы думаете, — продолжал Иванов, — что с вами будет, если вы будете пить? Что будет с вашей женой?
Медведев вскочил:
— Старик, у меня… — он заходил по комнате. — У меня, кажется, нет больше жены… Во всяком случае, той жены, какая была, была, но всего лишь в моем воображении. А почему ты сам не женишься?
Иванов ответил не сразу:
— Каждой дурочке хочется Великой Любви. Каждая только и мечтает не меньше как об испепеляющей страсти. А я заурядный лекарь! На африканского мавра никак не тяну.
— Я тоже! — засмеялся Медведев. — Капитан-лейтенант Зуев, а вы?
— Я не согласен с вами… — сказал Зуев. — Конечно, куда ни сунься — везде одна сплошная любовь. Вернее, говорильня. В кино, в книгах… Все толкуют о любви, даже пенсионеры. По радио только и слышно: любовь, любовь… Действительно, кто только не мечтает, кто не болтает об этой самой любви? Да ты не мечтай, черт побери, а люби! Не обязательно по Шекспиру…
— Верно, Зуев, все верно, — Медведев трезвел.
— А что остается, как не мечтать? Если он или она ни на что более не способны? Если у него или у нее духовная импотенция? Ничего не может, шабаш! Только говорить и мечтать. Но все равно, я не согласен с вами…
Раздался телефонный звонок. Медведев сделал Зуеву знак: «Меня здесь нет!» Зуев подошел к телефону, снял трубку, послушал, сказал несколько непонятных коротких фраз и вернулся к приятелям:
— Дима, твоей персоной интересуется Бриш. Я сказал ему, что ты у тещи на даче. Согласись, не очень-то хорошо врать. Да еще друзьям.
Медведев, думая о чем-то своем, снова глотнул рислингу:
— Переживает. Как вы считаете, почему Николая Первого называют реакционером?
— Ну, как… — Иванову вдруг захотелось вспомнить, что же было вчера. — Повесил пятерых декабристов. И тэ дэ и тэ пэ.
— Ошибаешься, братец, главным образом не поэтому.
— А почему? — Зуев зевал, еле перемогая себя.
— Потому, что он сжег первое издание Библии. Он не признавал пятикнижия…
Зуев ушел, вымыл лицо и принес бутылку водки — вероятно, последнее, что имелось в его запасах.
— Это самоубийство, — проснулся Иванов, — пить водку после сухого и коньяка — это самоубийство.
— А может, убийство? — опять как-то необычно задумчиво произнес Медведев. — Впрочем, убийство и самоубийство — это одно и то же.
— Ну нет уж! — Иванов попытался встать. — Совершенно разные вещи.
— Да в чем же разница? — ухмыльнулся Медведев.
Зуев больше не слушал их, он спал на диване.
— Во-первых, в одном случае смерть принудительная, в другом — добровольная, во-вторых…
— Не говори мне о смерти! — резко перебил Медведев. — Мы ничего не знаем о ней. Ничего! А что такое убийство, знаем великолепно. Оно безнравственно. И кого ты убил, другого или себя, — это не столь важно.
— Нет, важно! — не сдавался Иванов. — Для самоубийства нужна, по крайней мере, смелость, воля.
— А для убийства? Разве не нужна эта самая смелость? Впрочем, любое убийство, в том числе и самоубийство, совершается чаще всего из трусости… А еще чаще — случайно.
Зуев храпел под этот полупьяный, но вполне осмысленный треп. Иванов и спал и не спал, ему что-то снилось, но он в то же время разговаривал с Медведевым, причем довольно логично.
Энергия же Медведева, видимо, еще только набирала разгон… И когда к полудню Зуев проснулся и разбудил нарколога, Медведева не оказалось на месте. Он исчез, не оставив после себя никаких следов, кроме своей клетчатой с ремешком кепчонки.
Пока Зуев разговаривал по телефону, Иванов успел сделать себе горячий душ. «Почему мы должны бегать за ним? — думал нарколог. — Черт с ним, пусть немного побесится». Но под спудом таких рассуждений — и это Иванов подсознательно ощущал — тихо струилась недоуменная горечь, может быть, даже жалость к Медведеву. У Зуева настроение было отнюдь не лучше.
Лауреат Государственной премии СССР писатель Василий Иванович Белов — автор широко известных произведений — «За тремя волоками», «Привычное дело», «Плотницкие рассказы», «Воспитание по доктору Споку», «Кануны» и других.Новая книга «Лад» представляет собою серию очерков о северной народной эстетике.Лад в народной жизни — стремление к совершенству, целесообразности, простоте и красоте в жизненном укладе. Именно на этой стороне быта останавливает автор свое внимание.Осмысленность многовековых традиций народного труда и быта, «опыт людей, которые жили до нас», помогают нам создавать будущее.
В сборник входят сказки русских писателей XX века: М. Горького, П. Бажова, А. Толстого, Ю. Олеши, К. Паустовского и других. Составление, вступительная статья и примечания В. П. Аникина. Иллюстрации Ф. М. Лемкуля.
Юбилейное издание книги рассказов Василия Белова приурочено к семидесятипятилетию писателя. Читателя ждет новая встреча с известными произведениями, по праву признанными классикой отечественной литературы. Рассказы писателя занимают важное место в его творческой биографии. Их публикация — реальное подтверждение живой связи времен, к которой стремится Художник в своих сочинениях, отражающих проникновенный диалог между поколениями.
Замечательный русский писатель Василий Белов увлекательно рассказывает детям о том, как в обычной вологодской деревне вместе с людьми дружно живут домашние животные — коровы, кони, козы, куры, гуси, поросята, кошки, собаки, кролики… Рядом и вокруг — леса, реки, озера, поля, холмы, проселки, дали, небеса. В чащах и просторах — свои хозяева: медведи, лоси, волки, лисы, зайцы, тетерева, воробьи, синицы, вороны, хорьки… И у всех — особенные характеры, повадки и странности. Красочно и ярко вторит образам писателя талантливый русский художник Антон Куманьков.
В повести В.Белова рассказывается о жизни старого колхозника Егорыча, бригадира Николая Ивановича и тракториста Лешки, которые на несколько дней приезжают в город. Здесь с ними происходит ряд курьезных происшествий, но они с находчивостью выпутываются из неожиданных ситуаций…
«Кануны» Василия Белова — первая книга многопланового повествования о жизни доколхозной северной деревни конца 20–х годов.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.