Всё вернётся - [35]

Рената засмеялась.

— Фарино были бы в шоке от ваших слов! Вскоре Мартин въехал во двор конюшни. Он легко спрыгнул с седла и улыбнулся Ренате.

— Привет! — весело сказал он, снимая седло с лошади.

Черная Молния ударил копытом в дверь стойла. Мартин засмеялся, обнажив два ряда крепких белых зубов.

Да, подумала Рената, по-новому взглянув на его темно-карие, сверкающие глаза и волнистые волосы. В нем действительно есть что-то индейское. Может, именно отсюда его интригующая привлекательность. Он был сочетанием контрастов. Рената заметно вздрогнула, когда дверь стойла задрожала от каскада ударов.

— Я займусь Молнией, — сказала Шейла, забирая у Мартина поводья. — А ты разберись с этим.

Мартин снова засмеялся.

— С Черной Молнией или с Ренатой?

— Сам выбирай! — хихикнула Шейла.

— Молния? — сделав испуганные глаза, переспросила Рената.

— Томми назвал ее так.

— Молодец! — похвалила она мальчика, так как лошадь оправдывала свое имя.

— Приятно видеть тебя здесь, — тихо сказал Мартин, не обращая внимания на фыркающего жеребца, который пытался снести укрепленную дверь своего стойла.

Рената ощущала неистовое биение своего сердца. Мартин выглядел очень сексуальным в белоснежной рубашке, обтягивающих брюках для верховой езды и высоких сапогах. У Ренаты потемнело в глазах от нахлынувшего желания.

— Нику, очевидно, стало лучше, иначе тебя бы не было здесь, — сказал Мартин.

— Намного лучше, — хрипло ответила Рената. — Сыпь почти исчезла.

— Я очень, очень рад.

Шейла бросила ему полотенце, и Мартин стал вытирать лицо и руки. Но он бы с большим удовольствием подхватил Ренату на руки и отнес в свою спальню. Вместо того чтобы успокоить его страсть, прогулка на лошади сделала его еще более нетерпеливым. Он отчаянно хотел Ренату. Зыбкая почва — лицемерно говорил его разум. А почему нет? — отвечали остальные чувства.

Недавно он заявил ей, что она не может оставаться в его поместье. Мартин был в шоке оттого, что нестерпимо хотел женщину, которая могла унаследовать от своего отца самые худшие черты.

Но его отношение к ней изменилось. Мартин поверил, что Рената глубоко порядочна и отчасти наивна, поскольку не ведает, какое воздействие оказывает на мужчин. Но здравый смысл советовал ему оставить ее в покое, в то время как все мужские инстинкты Мартина восставали против этого. И с моральной точки зрения он не мог отправить Ренату домой. Ему надо было узнать ее лучше. И ее умершего отца тоже.

Мартина обеспокоило, что он был счастлив, когда принял окончательное решение. Он будто открыл дверь и в комнату ворвался солнечный луч. На этот раз он поступает правильно. Его потревоженная совесть может успокоиться.

Однако пока он не собирался сообщать Ренате, что является внебрачным ребенком. Если окажется, что ее отец негодяй, и она все же унаследовала его дурные черты, он с чистой совестью выпроводит ее и тем самым спасет Гринвуд.

Но если Рената чиста… Мартин задумался. Он не знал, как поступит в этом случае. Он не сможет жить без Гринвуда. И Томми будет несчастным.

— Мартин! — окликнула его Шейла. — Хватит теребить это дурацкое полотенце, займись своим дьяволом!

— Извини. Я задумался. — Он взглянул на Ренату и внезапно оживился. — Один момент.

Словно не замечая взлетающих копыт бешеного жеребца, Мартин открыл дверь стойла.

— Я плохо знаю лошадей, — нервно сказала Рената, отступая.

— Лучше отойти подальше, с этим парнем шутки плохи! — крикнул ей Мартин через плечо.

Как обычно, Черная Молния выскочил из стойла и стал энергично топтать землю мощными копытами. Мартин с трудом удерживал его за уздечку. Каждый раз, выводя жеребца из стойла, он испытывал благоговение перед красотой этого сильного животного. Он гордился тем, что горячий норовистый конь считает его своим другом, которому можно доверять.

— Тихо, тихо, — успокаивал он жеребца, поглаживая его ритмичными, гипнотизирующими движениями.

Черная Молния тряхнул головой, как бы признавая право своего хозяина, незлобно фыркнул, и полностью отдался в руки Мартина.

— Я знаю, ты ненавидишь клетку, — приговаривал Мартин. — Я тоже не терплю ее. Но тебе надо было отдохнуть после нашей ночной прогулки. Пошли.

Мартин вывел относительно успокоившегося жеребца в поле и отпустил поводья. Когда он задвинул засов на воротах, отделяющих загон для выпаса лошадей от двора конюшни, Рената подошла к нему.

— Фантастический красавец, — сказала она, глядя на жеребца, который, получив долгожданную свободу, носился по полю, радостно вскидывая задние ноги.

— Чистокровный арабский Скакун, — ответил Мартин, наблюдая за своим любимцем. — Моя слабость.

Радостное возбуждение лошади передалось и ему. Он тоже мог почувствовать себя свободным. Мог отпустить тормоза, если бы захотел, сломать все ограничения, которых он придерживался многие годы, и отдаться своим порывам. Как Рената.

Мартин скосил на нее глаза. Ветер развевал ее шелковистые волосы. Не сводя глаз с жеребца, перешедшего на легкий галоп, Рената машинально заправила разметавшиеся по лицу пряди за уши.

Солнце освещало ее высокие скулы и соблазнительные округлости грудей. Мартина пронзил столь мощный приступ желания, что он сжал зубы и отвернулся. Сейчас не время и не место.