Все в свое время - [39]

— Да, спасибо, сегодня мне уже намного лучше.

— Тогда оставь общий дом, идем, я покажу тебе наш город.

Эдвард не очень понимал, что такое "общий дом", но пошел за охотником с радостью. Ему не терпелось "на свободу" — силой воли вычеркнув из памяти старую жизнь, чтоб не сойти с ума, он стремился заполнить пустоту новыми впечатлениями. Увидеть новый город. В Эдварде проснулся британский офицер, да он никогда и не засыпал, а значит провести рекогносцировку на местности, разведать — его первостепенный долг. Даже если вокруг будут лишь жалкие лачуги на болоте, между которыми бродят грязные, неопрятные дикари, одетые в одни лишь набедренные повязки… Такие, как на картинках из учебников истории. Когда Нит говорил "город" — Эдвард представлял себе примитивное поселение, вроде тех, что до сих пор строили черные и полулюди-полузвери из влажных лесов Новой Южной Шотландии, куда еще не пришло слово Иисуса. Он читал труды христианских философов, которые описывали мир, каким бы он стал, если бы в 1736 году Британия не устояла — все народы, пережившие глобальный катаклизм, должны вернуться к первобытному строю. История уже знала подобные примеры. Это было неизбежно, изолированные от мира, люди называли свои шалаши "домами", а стойбища — "городами", гордились тем, что у вождя лачуга не из соломы, а из камня, забивали деревянные клинья плазменными пушками. Люди забывали цифры, науку, искусство и живопись становились примитивными, сохранялась только литература, постепенно превращаясь в устное народное творчество. Вопрос выживания ставил на второй план все остальное, инженеры становились кузнецами, ученые — шаманами, которые и сами не знали, почему их предсказания погоды сбываются. Величественные дворцы растаскивались на камни, с каждым новым поколением воспоминания о прошлом забывались все сильнее, пока не превращались в легенды, а сами люди становились собирателями и охотниками, позабыв достижения своих предков…

Эдвард догадывался, что с Верными Псами в полной мере этот процесс не успел произойти — тот дом, где он очнулся, был сложен из камня, стены обработаны, значит местные жители знали металл и имели примитивные инструменты труда; еда прошла термическую обработку — не забыли огонь; одежда простая, но не звериные шкуры — уцелело ткацкое мастерство. Эдвард готов был увидеть нечто вроде шотландской деревни четырнадцатого-пятнадцатого века, когда еще в быт не пришла паровая машина, с поправкой на местный колорит.

Но то, что его ждало, в первый момент показалось чем-то вроде продолжения давешнего бреда. Город, которым он не может быть, парящие над форумом древнего Рима аэролеты, Моисей, ведущий свой народ по проложенным среди пустыни автострадам, поселение пигмеев Сахары во льдах Антарктики. Сочетание несочитаемого. Для того, чем было поселение Верных Псов, сложно было подобрать название. Пожалуй, самое подходящее — крепость-парк, причем крепостная часть оставила далеко позади любые замки средних веков, а парковой могли бы позавидовать и королевские сады Эдинбурга. Создавалось такое впечатление, что городов было на самом деле несколько, только какой-то безумный небесный архитектор перемешал их, и то, что получилось, высыпал на землю. Строгие, в одну линейку, ряды ухоженных деревьев; ажурная дорожка из песка; навес из на скорую руку сбитых жердей, завешанных сырой звериной шкурой. А рядом единым черным монолитом нависает настоящий бастион, бункер, который устоит и в эпицентре ядерного взрыва. Аккуратно прополотый парковый газон; примитивная хибара из грубых, необработанных бревен, такая от первого дуновения ветра повалится; каменный дольмен, который и через тысячу будет стоять, целый и невредимой, удивляя археологов будущего мастерством их далеких предков. Брусчатые дорожки, временные шалаши и дома десяти ярдов в высоту — дикари так не строят. А вокруг всего этого — стены. Эдвард пока не мог их рассмотреть вблизи, но если то, что сверху, люди, а не куклы-манекены — то высота стен была больше двадцати ярдов, а ширина достаточная, чтоб два человека могли спокойно разминуться. От кого нужны такие стены в Мертвых Землях, где людей днем с огнем не найти? Ответ содержится в вопросе. Если людей нет, то единственный враг — сами земли, вряд ли местных хищников остановишь примитивным деревянным частоколом.

Крепостью был и весь город, и каждый второй дом. Изнутри Эдвард видел пока только один из них — "общий дом", который оказался намного больше, чем он думал. Настоящий лабиринт, с коридорами, комнатами, кладовками, проемами дверей, разве что без лестниц, освещенный странными, не горящими факелами, природу которых Эдвард понять пока не смог — и все это совершенно просто. Кроме них с Нубилом в доме больше не было ни одного человека, хотя лежаков тут было не меньше, чем в казарме на базе Нью-Перт. Что же касается остальных домов, то Эдвард видел их только снаружи, но и этого хватало для восхищения. Не лачуги, а миниатюрные твердыни, метровой толщины каменные блоки, гранит, а не легкий известняк, пригнанные так, что между ними не видно щелей. Мрачные, без единого окна, узкие входные двери-лазы, все выполнено на первый взгляд грубо и кустарно, но стоит присмотреться, и понимаешь, что без высоких технологий такое никогда в жизни не построить. Даже входные двери не завешаны лозой-хворостом, а хорошо подогнанными стальными плитами, как люки старинных ядерных бомбоубежищ, подводных лодок и космических кораблей — откуда у дикарей могла взяться сталь и инструменты для ее тонкой обработки? Для этого нужна металлургическая промышленность, развитая энергетика, наука — ничего из вышеперечисленного в Мертвых Землях в принципе не могло быть. Все это было уничтожено двести пятьдесят лет назад, вместе с людьми, страной и богатейшими землями, которые превратились в гнилую язву на теле планеты.