Все у нас получится! - [2]

– Да выбери сама, – ныл Илья. – Я тебе доверяю.

– Тебе же с ней работать. Давай, не ленись, полюбуйся на красоток. Только резюме все-таки прочти. А то увлечешься, глядя на стройные ножки, и рассиропишься.

Вот так она всегда и обращалась со своим «прынцем». Сам Илья нисколько себя принцем не чувствовал, хотя и был наследником Старика. Единственным! Оглашение завещания произвело в семье небольшой атомный взрыв: ни жена, ни дочь не получили ничего, кроме ежегодных выплат со счетов, управлять которыми, как и всей остальной империей Николая Алексеевича Селезнева, должен был Илья, его воспитанник и зять. Алла Георгиевна невозмутимо выслушала сообщение адвоката и вышла, не сказав ни слова, а Диана устроила истерику, которая продолжалась два дня. Завещание показалось Илье несправедливым, и юрист, вероятно, сразу прочел это по его лицу, поэтому строго сказал:

– Если вы собираетесь что-то предпринять, дабы компенсировать супруге и дочери покойного ту выгоду, которую они рассчитывали получить, то подумайте о ясно выраженной воле Николая Алексеевича. Он знал, что делал, и не зря оставил все именно вам.

Илья признал правоту юриста, но потом никогда не отказывал ни Диане, ни ее матери, выписывая чеки на все их прихоти. Он не сразу понял, из-за чего так рыдает Диана: она его жена, о чем ей вообще волноваться? Оказалось, она только и дожидалась смерти отца, чтобы объявить о разводе. Когда Старик их поженил, Диане едва исполнилось восемнадцать, а Илье двадцать пять. Принцессу он обожал! Так называли ее в семье: мать – с придыханием, Старик – слегка насмешливо, а Илья всерьез. Она-то точно была настоящей Принцессой, не то что он, существовавший на птичьих правах.

Илье было шесть с небольшим, когда Старик забрал его из детдома. Он провел там несколько месяцев, но и этого хватило на всю оставшуюся жизнь: до сих пор иной раз снилась комната с множеством кроватей, запахом потных мальчишеских тел и застиранного белья. Запах беспризорщины, страха и одиночества. Он был маленький домашний мальчик и плакал по ночам от горя. Старик его спас. С какой благодарностью, с каким облегчением уцепился он за крепкую руку Николая Алексеевича, готовый любить его безоглядно всю оставшуюся жизнь. И любил.

Как выяснилось позже, Алла Георгиевна хотела маленькую девочку, а муж выбрал уже довольно большого мальчика. Но очень скоро девочка в семье все-таки появилась, хотя до этого у Аллы никак не получалось забеременеть. Она надышаться не могла на свою Принцессу, к которой отец относился почему-то с легкой иронией и говорил: «Она у нас прелесть что за дурочка!» Никто не посмел возразить Старику, когда он объявил о помолвке, только Алла Георгиевна слегка поморщилась. Диане было, в общем, все равно.

Илья долго не осознавал, что Диана его не любит. Целых десять лет. Поэтому никак не мог поверить, что она всерьез собирается с ним разводиться: у нее внезапно случилась неземная любовь. Неземная любовь называлась Леон Клэм и подвизалась на ниве шоу-бизнеса: немножко певец, немножко телеведущий, немножко актер, немножко модель. Плейбой и красавец Леон поразил воображение Принцессы бронзовым загаром, голливудской улыбкой, накачанной мускулатурой и блондинистыми кудрями до лопаток. На самом деле «звезда» носила простецкое имя Леша Клейменов и была родом из Саратова. Илью почему-то страшно оскорбил выбор Принцессы. Он долго и безрезультатно уговаривал ее подумать, опомниться, обещал исправиться, все наладить и даже пойти вместе с Дианой к психологу, к сексологу, хоть к черту лысому, лишь бы помогло. Развод все-таки состоялся, и не без участия Долли, с которой Илья тогда поругался не на жизнь, а на смерть, потому что она стала на сторону Дианы:

– Отпусти ее! – кричала Долли. – Пойми, наконец: она тебя не любит. И никогда не полюбит. Черт бы побрал Старика, который все это устроил. Как я его отговаривала… Проклятый упрямец…

И Долли заплакала. Но Илья не стал ее утешать и ушел, хлопнув дверью. Потом-то помирились, конечно. А сладкая парочка, получив развод, тут же принялась весело прожигать жизнь и деньги, которые Илья щедрой рукой добавил к оставленной Стариком сумме, наивно надеясь, что Диана наиграется в своего Леона и вернется. Он чувствовал ответственность и за Диану, и за Аллу Георгиевну. Они же его семья! Единственная, какую он знал. Да и той больше нет. А теперь и Долли его покидает.

В крайне мрачном настроении Илья вылез из лимузина и поправил очки-хамелеоны без диоптрий, которые носил второй год: он ненавидел ездить с шофером, но статус обязывал. Впервые увидев его в очках, Долли сказала: «Вылитый агент Смит! Но если тебе так комфортнее…» Уже закрывая за собой дверь, Илья услышал, как она пробормотала себе под нос: «Бедный мальчик», – и несколько секунд бедный богатый мальчик стоял, зажмурившись, стиснув зубы и крепко сжав кулаки, чтобы не завыть в голос. В это мгновенье он готов был отдать все золото мира, лишь бы вернуть тех, кто его покинул. А потом пошел руководить.

Да, в очках ему было комфортнее и безопаснее – как рыцарю с опущенным забралом. К тому же все стали бояться его еще больше, а это Илью вполне устраивало, потому что он чувствовал себя не слишком уверенно. Конечно, никто не знал лучше него проблемы и подводные камни бизнеса – он, можно сказать, на нем вырос, поэтому решение рабочих вопросов давалось ему легко. Труднее было поверить в собственное право распоряжаться и принимать решения, тем более что большинство тех, кем он распоряжался, были гораздо старше по возрасту. По привычке Илья все оглядывался на Старика, все ждал подсказок. Старик был гигантом, а Илья сам себе казался пигмеем и самозванцем, вынужденным держать на своих плечах тяжесть той стальной империи, которую создал Николай Алексеевич Селезнев. Империя включала в себя несколько металлургических комбинатов, парочку машиностроительных заводов и еще кое-какую мелочевку, а также золотодобывающую компанию, о которой Илья до этого и не знал: очевидно, Старик приобрел ее незадолго до смерти.